Делай добро и беги!
Филин, Псы.
- Не бойся.
Фигура в чёрном протягивает мне изящную руку. Ровный спокойный голос рассекает царящую вокруг тьму.
- Я помогу тебе.
Мне хватает смелости принять протянутую руку. Я ощущаю Силу и спокойствие.
И просыпаюсь.
Я не нахожу себе места уже неделю. Того, что могло меня защитить /защитить от меня/, больше нет. Украли? Пропало. Пусть пропало. Если украли, надо думать. Вычислять. /ОТНЯТЬ ВЕРНУТЬ МОЁ НАКАЗАТЬ ВОРА/
Взгляды преследуют повсюду. Озираюсь, но вокруг пусто. Все смотрят непонимающе. Я выгляжу, как сумасшедший /я и есть сумасшедший?/.
Ящер требует сочинение. Ящер всё время куда-то уходит. Ящера хочется обходить стороной. Из всех взрослых он внушает мне наибольшее недоверие.
Лакаю темную жижу из тарелки (это суп, и он вкусный, почему он так выглядит?), снова чувствую затылком ощущение сверлящего взгляда.
Волк. Вечно голодный Волк, хватающий от всех понемногу и всё равно ненасытный. Если раньше он меня злил и пугал, то теперь к нему не хочется подходить ближе пары метров. /вокруг него зияющая дыра, неужели вы не чувствуете?/
Пробираюсь к стойке, Кролик что-то правит в сочинении, мельком замечаю чересчур аккуратный почерк. В конечном итоге всегда найдется тот, кто сделает всё за тебя. Какая-то часть меня одобряет такой подход к делу.
Вылавливаю Ящера из темноты коридоров, смотрю, как он рисует аккуратную пятёрку в углу листа, и спешно ретируюсь. Скоро отбой, надо успеть найти Табаки. Я больше не могу терпеть нарастающее беспокойство /беспокойство или?/.
Табаки отводит меня в укромный угол Перекрёстка. Чьи-то невидимые пальцы дёргают меня за волосы. Резко дёргаю головой и вижу замершую на месте Могол. /твой огонь почти потух, ты знаешь об этом?/
Прошу её погадать. Пока она ходит за книгой, шёпотом объясняю Табаки суть просьбы. Протягиваю сигареты – хорошие, я надеюсь, их хватит в качестве платы.
Табаки хитро улыбается, закуривает, блаженно прикрывает глаза и внезапно резко дёргает меня за ворот футболки ближе к себе.
Он даст мне то, о чём я прошу. Он даст мне защиту.
Когда наступит тот самый момент, нарисуй знак зелёным цветом, и будешь спасён.
Могол говорит мне фразу, которая стирается из моей головы почти сразу. Слова находят в моей душе какую-то нишу и прячутся там. Когда будет нужно, я их вспомню.
Её рука горячая, но не обжигает, как раньше. Мне тревожно, но я прячу тревогу.
(Потом я подарю ей маленькую бутылочку чёрного бальзама. Пусть будет исцеление хотя бы для ран душевных).
В Псарне душно. Валюсь в свой угол, тщательно завязывая нитку с амулетом на шее. Лавр сегодня какой-то тихий, даже для себя. Пытаюсь его разговорить, и мы немного болтаем о разном. Почему-то запоминаю его дурацкую боязнь комариных укусов.
Внезапно сердце как будто на секунду замирает, причиняя дикую боль. Лавр ежится, как от порыва ветра, а со стола начинают сыпаться на пол шашки.
Всё заканчивается так же резко, как началось. Молча собираю шашки. Сквозняки слишком сильные в последнее время, да, Лавр?
Ящер хочет от нас вожака к утру, иначе – дурацкое назначение старосты. Не знаю, чего во мне больше: раздражения из-за его нарочито наружных слов или жалости к тому, на кого падёт его выбор. Из Псарни он целым не выберется.
Кролик раздражённо бросает, что вожак нам ни к чему, а Ящер обойдется, и уходит в Кофейник. После того непонятного разгрома он стал мнительным и беспокойным.
Разберусь настаивает на выборе вожака. Глубоко внутри меня зарождается глухое рычание /дай себе волю докажи своё превосходство ты же можешь/, но я задавливаю его в зародыше.
Честно говорю то, что думаю: ни один из нас не достоин этого места, но по принципу меньшего зла я приму выбор стаи.
Думаю, что Лавр в роли вожака смотрелся бы забавно, но он благоразумно отказывается. Валет и Разберусь придётся решать между собой.
Когда дерутся псы, побеждает тот, кто первый вцепится другому в глотку.
Ящер и Ральф чуть не выламывают нам дверь, мы с Лавром держим ее из последних сил, пока в центре комнаты катается клубок из двух сплетенных зверей. Зверь Валета яростнее, но Разберусь понемногу начинает брать верх, еще немного и…
Дверь все-таки не выдерживает напора. Ящер растаскивает их по разным углам, кричит, обвиняет нас в несдержанности.
Вы же люди, а не звери!
Присмотрись, ты видишь здесь хоть одного человека?
Поединок перетекает в мирное русло, и мы терпеливо ждём, пока они накурятся и наговорятся. Меня совсем уводит в сон, и через дрёму я слышу шум Дома. Он успокаивает и ведёт по какому-то своему пути, я в последний миг со страхом вспоминаю фигуру в чёрном – и засыпаю.
Меня обступают деревья, колючие ветви цепляются за одежду, мешая идти, но я упрямо продолжаю, потому что вдалеке уже брезжит рассвет, и мне надо добраться туда, потому что там –
там ветер, свистящий в ушах, там солнце, греющее шкуру и ласкающее перья, там земля, комьями летящая из-под лап, там Голос, настойчиво зовущий меня и говорящий:
«Сделать себя свободным можешь только ты сам».
Свист ввинчивается мне прямо в мозг. Радуюсь, что сплю на полу – иначе грохнулся бы с кровати.
Ящер напоминает про дежурство на кухне и сулит страшные кары саботажникам.
Кое-как привожу себя в порядок, пытаясь вспомнить сон, но кроме свиста – свистка? ветра? – ничего не могу вспомнить.
На кухне жарко, но у открытого окна можно жить. Намываем столовую, высунув язык. За дальним концом стола Ящер говорит с новеньким /дитя Наружности, что ты забыл здесь?/, и я все время кошу в их сторону глазом из-под чёлки.
Потом всех прогоняют убирать стайную комнату, а я героически остаюсь у плиты мешать манку. Молоко никак не хочет закипать, а тут еще новенький за моей спиной намазывает на хлеб какое-то месиво («Шпротная масса!» - говорит дядьВитя, но менее мерзкой оно от этого не становится), и нож в его руках заставляет меня нервно посматривать через плечо.
Внезапно новичок предлагает мне кусочек бутерброда. Тянусь взять, но он подносит его к моему рту.
Ешь.
Зубами забираю хлеб, успеваю втянуть ноздрями воздух. Пахнет сухой шерстью и мокрой травой.
Он наш.
/а ты и рад, что тебя приласкали./
После того, как увидел процесс готовки, есть совершенно не хочется, и я с радостью сбегаю в Псарню, спокойно съесть там запрятанное яблоко. В процессе поедания меня находит Разберусь и утягивает за собой обратно в столовую, читать сочинения.
Я не хочу. Половине присутствующих лишний раз будет не слишком приятно слышать про Могильник, но Ящер повышает голос, и я /прижать уши шерсть дыбом оскалить зубы хороший мальчик/ декламирую, неуклюже жестикулируя и стараясь интонировать.
Внезапно мне хлопают, Ящер хвалит за любовь к Маяковскому. /шерсть расправляется зубы спрятать/
До купания в бассейне еще целый час. Сова и Куница скрашивают ожидание, мы подвываем под гитару Валета и слушаем новости, принесённые Совой. Мне нравится, когда вокруг есть звуки чужого присутствия. /ты не один ты в безопасности вы все в безопасности/
Вода в бассейне ледяная, но мне нравится. Плаваю туда-сюда, чтобы согреться, поливаю водой Кролика, брызгаю в собравшихся у бортика. Нарочито чешу за ухом, дышу, вывалив язык, мотаю головой, разбрасывая брызги и вызывая всеобщий смех. Я наслаждаюсь этим моментом безоблачного счастья, потому что на сердце скребутся кошки, а значит, скоро всё кончится.
И хорошо, что пока можно утягивать кого-то в воду, лежать на теплой траве, подставляя солнцу лицо, слушать какие-то дурацкие истории, выдумывать орден Подорожника (Рыжий «освящает» листики, и я прячу один на память), курить за углом Дома, чтобы не заметили.
Пару раз у меня снова истошно заходится сердце. Неохотно успокаиваю себя, мысленно обещаю зайти в Могильник, если станет совсем худо. Снова на операционный стол не хочется, а Пауки последний месяц мечтают меня на него уложить.
Рассматриваю амулет. От воды он немного покоробился, но выдержал. Одно испытание есть.
Потом я перелью зеленую краску (спасибо, Лавр) во флягу, и зелёный цвет всегда будет со мной.
Разберусь зовет меня поговорить, мы находим под окном кухни мешочек с какими-то таблетками, и тут прибегает испуганный Лавр. Мешочек летит в кусты, Ральф обыскивает нас, но не находит того, что ищет. Дурные предчувствия подступают к горлу.
Ящер возникает ниоткуда, от него разит угрозой, мы с Лавром несёмся в Дом, пока Разберуся на повышенных тонах допрашивают на первом этаже.
Шум, крики, комиссия как всегда невовремя.
Ящер в наручниках.
Невозмутимый Ральф.
Сердце начинает беспокоить меня всё чаще. Амулет на груди постепенно раскаляется.
(Потом Ящер умрёт, из кабинета пропадут ножи, Ральфу запретят нас лечить, а из Дома начнут пропадать люди – в том или ином порядке это звучит ужасно, но с тонущего корабля не выбраться. Нет смысла выбираться, потому что здесь каждый – тонущий корабль).
События начинают мешаться и хаотично перескакивать с места на место.
Могол проводит когтем от моего локтя до запястья. Царапина пульсирует болью и заставляет меня чувствовать себя живым.
Амулет проходит второе испытание.
Рыдающая Стикс на лестнице. Я обнимаю её, я пытаюсь дать ей сил, но бессмысленно поить силой Мировой Океан. Могол накрывает нас крыльями. Кролик приносит нам выпить чего-то потрясающе холодного.
Рябь на поверхности мёртвого моря успокаивается.
Ветер играет с моей челкой, тихо и беззаботно рассыпаясь звонким смехом.
Ну почему же так болит сердце.
Рыдающая Могол на балконе. Я дарю ей птицу.
Табаки велит мне смотреть за сестрой.
Рыдающая Могол в Кофейнике. Мы пьём, вокруг много людей, Рыжий даёт ей таблетку забавного розового цвета, Могол смеётся, Могол целует всех в щёку, оставляя алые следы помады, Могол требует у Валета ошейник.
Пёс без ошейника – вожак. Я не могу допустить этого, снимаю с руки свой второй и отдаю ей. Он ей подходит.
Могол берёт меня за руку. Могол говорит, что мы должны порезать их и соединить.
Пытаюсь достать нож с кухни, но меня спугивает Ральф. Нас выручает Крыса.
Обжигающая боль. Наши ладони соединены.
Слова Табаки обретают смысл. Все сказанные слова когда-нибудь обретают его.
Могол уходит куда-то, сама не своя.
Могол возвращается, цепляется за меня, горячий шёпот обжигает мою шею.
Я обещаю помнить её.
Царапина на моём предплечье пропадает.
На Перекрёстке много людей. Я слышу, что во всём виноваты четверо. Я слышу их имена, но мне всё равно.
Мне велят напасть на Падаль, как только тот поднимется.
/бесы просят служить
но я не служу никому
даже тебе
даже себе
даже тому, чья власть/
Невидимые руки, опрокидывающие на спину, толкающие в разные стороны, заставляющие людей сходить с ума. С трудом оттаскиваю от Падали дядьВитю, потом ещё кого-то.
/ВЫПУСТИ МЕНЯ ДАЙ СЕБЕ ВОЛЮ НУ ЖЕ/
Из горла рвется крик.
Я УБЬЮ СЛЕДУЮЩЕГО, КТО НАПАДЁТ НА НЕГО.
Невидимые руки прикасаются ко мне всё чаще, бесплотные голоса сливаются в один, задают вопросы, требуют отвечать.
/молчанье моё заклинанье моё/
Все, кто может сражаться, остаются в Доме.
Я вижу, как Ральф ведёт ослабевшего Рыжего на улицу, и иду следом.
Нельзя оставить тех совсем без защиты.
/пока я жив они не войдут сюда/
/темнота – моя больная сестра/
На плечи ложатся тонкие руки. Знакомый голос шепчет мне об одиночестве.
Порезанная ладонь взрывается болью. Слёзы начинают течь сами.
Голос говорит, что это проходит /но оно не проходит слёзы не останавливаются ветер в ушах свистит сильнее голос Я СЛЫШУ ГОЛОС СНОВА/
Темнота говорит со мной голосом моей (не)названной сестры. Говорит, что она может ожить. Как жаль, что уже поздно.
Да, я помню её.
Да, я помню слова, которые она мне сказала – все слова, которые она мне говорила.
Да, я мог бы стать вожаком. Если бы хотел этого.
Да, я сильный. Сильнее всех. /ТЫ МОЖЕШЬ БЫТЬ СЛАБЕЕ В ЧЁМ-ТО ДРУГОМ НО НЕ В ЭТОМ/
Да, я сделал свой выбор.
Темнота уходит, а я чувствую, как жизнь начинает вытекать из меня вслед за слезами.
Даже не жизнь.
Ощущение жизни.
Больше я не чувствую страха. Я больше вообще ничего не чувствую.
Голос становится громче, и теперь я знаю, что зовёт меня.
Я сделал свой выбор, и я уйду, как только уйдут другие.
Я ДОЛЖЕН ПРОВОДИТЬ ИХ.
Сестре осталась моя преданность. Сестра знает, куда я ухожу.
Кролику остаётся моя фляжка и моя признательность. Кролик знает, куда я ухожу.
Ветер остаётся моя память и моя благодарность. Ветер знает, куда я ухожу.
/как же хорошо без удавки на шее КАК ЖЕ СВОБОДНО ДЫШИТСЯ/
Невидимые руки хватают меня и ведут во тьму. Смеюсь.
/У ВАС НЕТ ВЛАСТИ НАДО МНОЙ У ВАС НИКОГДА НЕ БЫЛО ВЛАСТИ НАДО МНОЙ/
Наливают выпить, бросают в угол, затягивают на шее цепь.
Я уважаю правила игры.
Пока я не стану ее снимать.
Ко мне подходит Она. Она пытается сломать меня. Она хочет знать моё заветное желание.
Прости, но все, кто должен, о нём уже знают. Ты не услышишь от меня того, что хочешь.
Я лучше скажу тебе кое-что другое.
Знаешь, почему я не чувствую эту цепь? Не потому, что я так долго носил ошейник.
Потому, что час назад я этот ошейник снял.
Я скажу ей кое-что ещё, но она не запомнит.
НАДО МНОЙ НЕТ ИХ ВЛАСТИ, ПОТОМУ ЧТО ОНИ ВСЕ – КАЖДЫЙ ИЗ НИХ – ОПОЗДАЛ.
В траве мерцают огоньки. Свеча в руках у Табаки плачет восковыми слёзами.
Я не чувствую своего тела.
Я не чувствую ничего к тем, кто уходит.
/И ВОЗДАСТСЯ КАЖДОМУ ПО ДЕЛАМ ЕГО/
Я не чувствую ничего к тем, кто остаётся.
/СВЕТЛЫМИ И ЧИСТЫМИ УЙДУТ ОНИ/
Я чувствую только нетерпение.
Дорога зовёт меня.
Дорога ждёт, чтобы исполнить моё заветное желание.
Дорога ждёт, чтобы подарить мне безграничную свободу.
Под ногами пружинит старый настил, ноги несут меня на край леса. На краю поля я застываю, смотря в наступающий рассвет и туман, слушая пение птиц и вдыхая запахи просыпающегося мира. Голос в голове звучит всё громче, ширится, гремит, достигает критической точки – и замолкает.
Шаг.
Ещё.
Я впервые в жизни даю зверю волю, позволяя ему слиться с собой в одно целое.
Подушечки лап ощущают рыхлую землю, мокрую после дождя.
Ветер гладит меня по загривку, ерошит шерсть.
Крылья хлопают, расправляясь, наливаясь силой и солнцем.
А потом я перестаю чувствовать и это.
Потом остаётся только вечный бег вперёд, летящий мимо мир, голос ветра в ушах и одуряющая, бесконечная, безграничная свобода.
Цени своего зверя. Помни, где бы ты был без него.
Корми своего зверя. Голодный зверь – страшный зверь.
Не выпускай своего зверя. За нанесённый им вред ты заплатишь втройне.
Не бойся своего зверя. Зверь чует страх и сожрёт тебя. Потом сожрёт всех вокруг.
Люби своего зверя. Это единственное правило, не требующее пояснения.
Корми своего зверя. Голодный зверь – страшный зверь.
Не выпускай своего зверя. За нанесённый им вред ты заплатишь втройне.
Не бойся своего зверя. Зверь чует страх и сожрёт тебя. Потом сожрёт всех вокруг.
Люби своего зверя. Это единственное правило, не требующее пояснения.
- Не бойся.
Фигура в чёрном протягивает мне изящную руку. Ровный спокойный голос рассекает царящую вокруг тьму.
- Я помогу тебе.
Мне хватает смелости принять протянутую руку. Я ощущаю Силу и спокойствие.
И просыпаюсь.
Я не нахожу себе места уже неделю. Того, что могло меня защитить /защитить от меня/, больше нет. Украли? Пропало. Пусть пропало. Если украли, надо думать. Вычислять. /ОТНЯТЬ ВЕРНУТЬ МОЁ НАКАЗАТЬ ВОРА/
Взгляды преследуют повсюду. Озираюсь, но вокруг пусто. Все смотрят непонимающе. Я выгляжу, как сумасшедший /я и есть сумасшедший?/.
Ящер требует сочинение. Ящер всё время куда-то уходит. Ящера хочется обходить стороной. Из всех взрослых он внушает мне наибольшее недоверие.
Лакаю темную жижу из тарелки (это суп, и он вкусный, почему он так выглядит?), снова чувствую затылком ощущение сверлящего взгляда.
Волк. Вечно голодный Волк, хватающий от всех понемногу и всё равно ненасытный. Если раньше он меня злил и пугал, то теперь к нему не хочется подходить ближе пары метров. /вокруг него зияющая дыра, неужели вы не чувствуете?/
Пробираюсь к стойке, Кролик что-то правит в сочинении, мельком замечаю чересчур аккуратный почерк. В конечном итоге всегда найдется тот, кто сделает всё за тебя. Какая-то часть меня одобряет такой подход к делу.
Вылавливаю Ящера из темноты коридоров, смотрю, как он рисует аккуратную пятёрку в углу листа, и спешно ретируюсь. Скоро отбой, надо успеть найти Табаки. Я больше не могу терпеть нарастающее беспокойство /беспокойство или?/.
Табаки отводит меня в укромный угол Перекрёстка. Чьи-то невидимые пальцы дёргают меня за волосы. Резко дёргаю головой и вижу замершую на месте Могол. /твой огонь почти потух, ты знаешь об этом?/
Прошу её погадать. Пока она ходит за книгой, шёпотом объясняю Табаки суть просьбы. Протягиваю сигареты – хорошие, я надеюсь, их хватит в качестве платы.
Табаки хитро улыбается, закуривает, блаженно прикрывает глаза и внезапно резко дёргает меня за ворот футболки ближе к себе.
Он даст мне то, о чём я прошу. Он даст мне защиту.
Когда наступит тот самый момент, нарисуй знак зелёным цветом, и будешь спасён.
Могол говорит мне фразу, которая стирается из моей головы почти сразу. Слова находят в моей душе какую-то нишу и прячутся там. Когда будет нужно, я их вспомню.
Её рука горячая, но не обжигает, как раньше. Мне тревожно, но я прячу тревогу.
(Потом я подарю ей маленькую бутылочку чёрного бальзама. Пусть будет исцеление хотя бы для ран душевных).
В Псарне душно. Валюсь в свой угол, тщательно завязывая нитку с амулетом на шее. Лавр сегодня какой-то тихий, даже для себя. Пытаюсь его разговорить, и мы немного болтаем о разном. Почему-то запоминаю его дурацкую боязнь комариных укусов.
Внезапно сердце как будто на секунду замирает, причиняя дикую боль. Лавр ежится, как от порыва ветра, а со стола начинают сыпаться на пол шашки.
Всё заканчивается так же резко, как началось. Молча собираю шашки. Сквозняки слишком сильные в последнее время, да, Лавр?
Ящер хочет от нас вожака к утру, иначе – дурацкое назначение старосты. Не знаю, чего во мне больше: раздражения из-за его нарочито наружных слов или жалости к тому, на кого падёт его выбор. Из Псарни он целым не выберется.
Кролик раздражённо бросает, что вожак нам ни к чему, а Ящер обойдется, и уходит в Кофейник. После того непонятного разгрома он стал мнительным и беспокойным.
Разберусь настаивает на выборе вожака. Глубоко внутри меня зарождается глухое рычание /дай себе волю докажи своё превосходство ты же можешь/, но я задавливаю его в зародыше.
Честно говорю то, что думаю: ни один из нас не достоин этого места, но по принципу меньшего зла я приму выбор стаи.
Думаю, что Лавр в роли вожака смотрелся бы забавно, но он благоразумно отказывается. Валет и Разберусь придётся решать между собой.
Когда дерутся псы, побеждает тот, кто первый вцепится другому в глотку.
Ящер и Ральф чуть не выламывают нам дверь, мы с Лавром держим ее из последних сил, пока в центре комнаты катается клубок из двух сплетенных зверей. Зверь Валета яростнее, но Разберусь понемногу начинает брать верх, еще немного и…
Дверь все-таки не выдерживает напора. Ящер растаскивает их по разным углам, кричит, обвиняет нас в несдержанности.
Вы же люди, а не звери!
Присмотрись, ты видишь здесь хоть одного человека?
Поединок перетекает в мирное русло, и мы терпеливо ждём, пока они накурятся и наговорятся. Меня совсем уводит в сон, и через дрёму я слышу шум Дома. Он успокаивает и ведёт по какому-то своему пути, я в последний миг со страхом вспоминаю фигуру в чёрном – и засыпаю.
Меня обступают деревья, колючие ветви цепляются за одежду, мешая идти, но я упрямо продолжаю, потому что вдалеке уже брезжит рассвет, и мне надо добраться туда, потому что там –
там ветер, свистящий в ушах, там солнце, греющее шкуру и ласкающее перья, там земля, комьями летящая из-под лап, там Голос, настойчиво зовущий меня и говорящий:
«Сделать себя свободным можешь только ты сам».
Свист ввинчивается мне прямо в мозг. Радуюсь, что сплю на полу – иначе грохнулся бы с кровати.
Ящер напоминает про дежурство на кухне и сулит страшные кары саботажникам.
Кое-как привожу себя в порядок, пытаясь вспомнить сон, но кроме свиста – свистка? ветра? – ничего не могу вспомнить.
На кухне жарко, но у открытого окна можно жить. Намываем столовую, высунув язык. За дальним концом стола Ящер говорит с новеньким /дитя Наружности, что ты забыл здесь?/, и я все время кошу в их сторону глазом из-под чёлки.
Потом всех прогоняют убирать стайную комнату, а я героически остаюсь у плиты мешать манку. Молоко никак не хочет закипать, а тут еще новенький за моей спиной намазывает на хлеб какое-то месиво («Шпротная масса!» - говорит дядьВитя, но менее мерзкой оно от этого не становится), и нож в его руках заставляет меня нервно посматривать через плечо.
Внезапно новичок предлагает мне кусочек бутерброда. Тянусь взять, но он подносит его к моему рту.
Ешь.
Зубами забираю хлеб, успеваю втянуть ноздрями воздух. Пахнет сухой шерстью и мокрой травой.
Он наш.
/а ты и рад, что тебя приласкали./
После того, как увидел процесс готовки, есть совершенно не хочется, и я с радостью сбегаю в Псарню, спокойно съесть там запрятанное яблоко. В процессе поедания меня находит Разберусь и утягивает за собой обратно в столовую, читать сочинения.
Я не хочу. Половине присутствующих лишний раз будет не слишком приятно слышать про Могильник, но Ящер повышает голос, и я /прижать уши шерсть дыбом оскалить зубы хороший мальчик/ декламирую, неуклюже жестикулируя и стараясь интонировать.
Внезапно мне хлопают, Ящер хвалит за любовь к Маяковскому. /шерсть расправляется зубы спрятать/
До купания в бассейне еще целый час. Сова и Куница скрашивают ожидание, мы подвываем под гитару Валета и слушаем новости, принесённые Совой. Мне нравится, когда вокруг есть звуки чужого присутствия. /ты не один ты в безопасности вы все в безопасности/
Вода в бассейне ледяная, но мне нравится. Плаваю туда-сюда, чтобы согреться, поливаю водой Кролика, брызгаю в собравшихся у бортика. Нарочито чешу за ухом, дышу, вывалив язык, мотаю головой, разбрасывая брызги и вызывая всеобщий смех. Я наслаждаюсь этим моментом безоблачного счастья, потому что на сердце скребутся кошки, а значит, скоро всё кончится.
И хорошо, что пока можно утягивать кого-то в воду, лежать на теплой траве, подставляя солнцу лицо, слушать какие-то дурацкие истории, выдумывать орден Подорожника (Рыжий «освящает» листики, и я прячу один на память), курить за углом Дома, чтобы не заметили.
Пару раз у меня снова истошно заходится сердце. Неохотно успокаиваю себя, мысленно обещаю зайти в Могильник, если станет совсем худо. Снова на операционный стол не хочется, а Пауки последний месяц мечтают меня на него уложить.
Рассматриваю амулет. От воды он немного покоробился, но выдержал. Одно испытание есть.
Потом я перелью зеленую краску (спасибо, Лавр) во флягу, и зелёный цвет всегда будет со мной.
Разберусь зовет меня поговорить, мы находим под окном кухни мешочек с какими-то таблетками, и тут прибегает испуганный Лавр. Мешочек летит в кусты, Ральф обыскивает нас, но не находит того, что ищет. Дурные предчувствия подступают к горлу.
Ящер возникает ниоткуда, от него разит угрозой, мы с Лавром несёмся в Дом, пока Разберуся на повышенных тонах допрашивают на первом этаже.
Шум, крики, комиссия как всегда невовремя.
Ящер в наручниках.
Невозмутимый Ральф.
Сердце начинает беспокоить меня всё чаще. Амулет на груди постепенно раскаляется.
(Потом Ящер умрёт, из кабинета пропадут ножи, Ральфу запретят нас лечить, а из Дома начнут пропадать люди – в том или ином порядке это звучит ужасно, но с тонущего корабля не выбраться. Нет смысла выбираться, потому что здесь каждый – тонущий корабль).
События начинают мешаться и хаотично перескакивать с места на место.
Могол проводит когтем от моего локтя до запястья. Царапина пульсирует болью и заставляет меня чувствовать себя живым.
Амулет проходит второе испытание.
Рыдающая Стикс на лестнице. Я обнимаю её, я пытаюсь дать ей сил, но бессмысленно поить силой Мировой Океан. Могол накрывает нас крыльями. Кролик приносит нам выпить чего-то потрясающе холодного.
Рябь на поверхности мёртвого моря успокаивается.
Ветер играет с моей челкой, тихо и беззаботно рассыпаясь звонким смехом.
Ну почему же так болит сердце.
Рыдающая Могол на балконе. Я дарю ей птицу.
Табаки велит мне смотреть за сестрой.
Рыдающая Могол в Кофейнике. Мы пьём, вокруг много людей, Рыжий даёт ей таблетку забавного розового цвета, Могол смеётся, Могол целует всех в щёку, оставляя алые следы помады, Могол требует у Валета ошейник.
Пёс без ошейника – вожак. Я не могу допустить этого, снимаю с руки свой второй и отдаю ей. Он ей подходит.
Могол берёт меня за руку. Могол говорит, что мы должны порезать их и соединить.
Пытаюсь достать нож с кухни, но меня спугивает Ральф. Нас выручает Крыса.
Обжигающая боль. Наши ладони соединены.
Слова Табаки обретают смысл. Все сказанные слова когда-нибудь обретают его.
Могол уходит куда-то, сама не своя.
Могол возвращается, цепляется за меня, горячий шёпот обжигает мою шею.
Я обещаю помнить её.
Царапина на моём предплечье пропадает.
На Перекрёстке много людей. Я слышу, что во всём виноваты четверо. Я слышу их имена, но мне всё равно.
Мне велят напасть на Падаль, как только тот поднимется.
/бесы просят служить
но я не служу никому
даже тебе
даже себе
даже тому, чья власть/
Невидимые руки, опрокидывающие на спину, толкающие в разные стороны, заставляющие людей сходить с ума. С трудом оттаскиваю от Падали дядьВитю, потом ещё кого-то.
/ВЫПУСТИ МЕНЯ ДАЙ СЕБЕ ВОЛЮ НУ ЖЕ/
Из горла рвется крик.
Я УБЬЮ СЛЕДУЮЩЕГО, КТО НАПАДЁТ НА НЕГО.
Невидимые руки прикасаются ко мне всё чаще, бесплотные голоса сливаются в один, задают вопросы, требуют отвечать.
/молчанье моё заклинанье моё/
Все, кто может сражаться, остаются в Доме.
Я вижу, как Ральф ведёт ослабевшего Рыжего на улицу, и иду следом.
Нельзя оставить тех совсем без защиты.
/пока я жив они не войдут сюда/
/темнота – моя больная сестра/
На плечи ложатся тонкие руки. Знакомый голос шепчет мне об одиночестве.
Порезанная ладонь взрывается болью. Слёзы начинают течь сами.
Голос говорит, что это проходит /но оно не проходит слёзы не останавливаются ветер в ушах свистит сильнее голос Я СЛЫШУ ГОЛОС СНОВА/
Темнота говорит со мной голосом моей (не)названной сестры. Говорит, что она может ожить. Как жаль, что уже поздно.
Да, я помню её.
Да, я помню слова, которые она мне сказала – все слова, которые она мне говорила.
Да, я мог бы стать вожаком. Если бы хотел этого.
Да, я сильный. Сильнее всех. /ТЫ МОЖЕШЬ БЫТЬ СЛАБЕЕ В ЧЁМ-ТО ДРУГОМ НО НЕ В ЭТОМ/
Да, я сделал свой выбор.
Темнота уходит, а я чувствую, как жизнь начинает вытекать из меня вслед за слезами.
Даже не жизнь.
Ощущение жизни.
Больше я не чувствую страха. Я больше вообще ничего не чувствую.
Голос становится громче, и теперь я знаю, что зовёт меня.
Я сделал свой выбор, и я уйду, как только уйдут другие.
Я ДОЛЖЕН ПРОВОДИТЬ ИХ.
Сестре осталась моя преданность. Сестра знает, куда я ухожу.
Кролику остаётся моя фляжка и моя признательность. Кролик знает, куда я ухожу.
Ветер остаётся моя память и моя благодарность. Ветер знает, куда я ухожу.
/как же хорошо без удавки на шее КАК ЖЕ СВОБОДНО ДЫШИТСЯ/
/завтра в этом Доме будет чисто
если мы отыщем паука
скорый поезд в сердце машиниста
стук колёс в глазах проводника
это не король, лишённый свиты
не корабль, повёрнутый вверх дном
просто кто-то вышел на орбиту
просто кто-то тронулся умом
КТО-ТО НЕ УСПЕЛ./
если мы отыщем паука
скорый поезд в сердце машиниста
стук колёс в глазах проводника
это не король, лишённый свиты
не корабль, повёрнутый вверх дном
просто кто-то вышел на орбиту
просто кто-то тронулся умом
КТО-ТО НЕ УСПЕЛ./
Невидимые руки хватают меня и ведут во тьму. Смеюсь.
/У ВАС НЕТ ВЛАСТИ НАДО МНОЙ У ВАС НИКОГДА НЕ БЫЛО ВЛАСТИ НАДО МНОЙ/
Наливают выпить, бросают в угол, затягивают на шее цепь.
Я уважаю правила игры.
Пока я не стану ее снимать.
Ко мне подходит Она. Она пытается сломать меня. Она хочет знать моё заветное желание.
Прости, но все, кто должен, о нём уже знают. Ты не услышишь от меня того, что хочешь.
Я лучше скажу тебе кое-что другое.
Знаешь, почему я не чувствую эту цепь? Не потому, что я так долго носил ошейник.
Потому, что час назад я этот ошейник снял.
Я скажу ей кое-что ещё, но она не запомнит.
НАДО МНОЙ НЕТ ИХ ВЛАСТИ, ПОТОМУ ЧТО ОНИ ВСЕ – КАЖДЫЙ ИЗ НИХ – ОПОЗДАЛ.
В траве мерцают огоньки. Свеча в руках у Табаки плачет восковыми слёзами.
Я не чувствую своего тела.
Я не чувствую ничего к тем, кто уходит.
/И ВОЗДАСТСЯ КАЖДОМУ ПО ДЕЛАМ ЕГО/
Я не чувствую ничего к тем, кто остаётся.
/СВЕТЛЫМИ И ЧИСТЫМИ УЙДУТ ОНИ/
Я чувствую только нетерпение.
Дорога зовёт меня.
Дорога ждёт, чтобы исполнить моё заветное желание.
Дорога ждёт, чтобы подарить мне безграничную свободу.
Под ногами пружинит старый настил, ноги несут меня на край леса. На краю поля я застываю, смотря в наступающий рассвет и туман, слушая пение птиц и вдыхая запахи просыпающегося мира. Голос в голове звучит всё громче, ширится, гремит, достигает критической точки – и замолкает.
Шаг.
Ещё.
Я впервые в жизни даю зверю волю, позволяя ему слиться с собой в одно целое.
Подушечки лап ощущают рыхлую землю, мокрую после дождя.
Ветер гладит меня по загривку, ерошит шерсть.
Крылья хлопают, расправляясь, наливаясь силой и солнцем.
А потом я перестаю чувствовать и это.
Потом остаётся только вечный бег вперёд, летящий мимо мир, голос ветра в ушах и одуряющая, бесконечная, безграничная свобода.
@темы: отчет, эти ваши ролевые игры, Дом, в котором, текстики etc
-
-
07.07.2016 в 10:18-
-
07.07.2016 в 18:19-
-
07.07.2016 в 20:48