Делай добро и беги!
я восстала с ёбаного дна после ёбаного Вьетнама и имею кое-что сказать по этому поводу.
здесь отчет.
В ту секунду, когда Ребекка перешагнула порог бункера, к ней пришло странное осознание.
Сегодня она здесь умрет.
- Шарп!
В бункере слишком много посторонних на нее одну, поэтому, когда к ним присоединяется сначала Венсан, а потом и Дэвид с Ашером, становится немного легче дышать. Даже несмотря на то, что улыбка Дэвида на залитом кровью лице смотрится абсурдно.
Моро сжимает ее руку до хруста костей, пока ему обрабатывают раны. Ребекка терпит. Сегодня она впервые в жизни меняет свои приоритеты.
«Сначала долг, потом свои интересы, потом интересы других» - раньше.
«Долг, другие, она сама» - теперь.
Ребекка с трудом может сформулировать это ощущение в словах. Почему-то она чувствует, что не сможет спасти этих людей.
Значит, она сможет сделать так, чтобы у них осталось как можно меньше вещей, о которых они бы сожалели.
У Ке Ро Син истерика, двое вьетнамцев с трудом удерживают ее. В другой ситуации Ребекка бы вырубила ее, не задумываясь, но сейчас она колеблется. В бункере так искрит, что любое необдуманное действие может привести к взрыву.
Сначала спросить разрешения. Потом оглушить.
Мимоходом она отмечает все подозрительные моменты в поведении других. Она может подойти и поговорить по душам – и, возможно, получить пулю или нож в сердце, - но она не делает этого.
Ребекка уважает принцип равноценного обмена, а открываться в ответ на откровенность она не готова.
Когда твари прорываются в бункер, она ждет, что раненых будет больше. Единственный оставшийся патрон ехидно ухмыляется из черного провала ствола. Она пробегает кончиками пальцев по нагревшемуся металлу и убирает патрон в карман.
Застрелиться она всегда успеет.
Когда Дэвид требует у нее пистолет, она чувствует, как противоречия разрывают ее напополам.
- Отдай мне свой пистолет.
- Нет.
Дэвид усмехается. Складывает руки на груди.
- Это приказ.
Ребекка зеркалит его позу.
- Нет.
Он называет ей свое настоящее имя. Отдает ей пулю, которую носит на шее, не снимая. Исчезает в провале двери.
Когда он вернется с пистолетом и запасной обоймой разрывных патронов, она наплюет на добрый десяток свидетелей и поцелует его.
Моро пугает ее сегодня. Своей настойчивостью, своим поведением. Он сидит, прислонившись к стене, и поигрывает пистолетом, в котором почти не осталось патронов.
Ребекка почему-то ощущает, что его нельзя сейчас оставлять одного. Она перекатывает эту мысль на кончике языка, пытаясь проанализировать: она боится, что он пустит пулю себе в лоб, или?
Так и не найдя ответ, садится рядом с ним.
Слушает его исповедь. Грустно качает головой, не сопротивляется, когда он целует ее.
Если ему станет легче – пусть.
- Вот ты американка?
- Американка.
- А я немец.
- А я вьетнамец. Ну зашибись теперь!
Лицо Фан Бой Тяу кривится в неприятной гримасе. Ребекка говорит первое, что приходит ей на ум.
- Мы не выбираем страну, в которой рождаемся. Но нам потом приходится с этим жить. Каждому.
Вьетнамец молчит. А потом уходит.
Ребекке кажется, что она нашла верные слова.
- Сержант Шарп, а что вы думаете?
Да ничего она не думает. Она смотрит на Хэллорана и хочет вцепиться ему в глотку. Ребекка отстраненно думает, что никогда в жизни еще никого так не ненавидела.
- Нет. Не надо его открывать. Не надо.
Она проходит по бункеру, раз за разом подсчитывая оставшиеся у них патроны. Время от времени ей приносят новые – она не спрашивает, откуда они берутся. Она ходит и раздает часть тем, в чьих руках они действительно смогут принести пользу.
У Пьера где-то там, в нормальной жизни, осталась бывшая. У Авеля – жена. Кто-то еще вспоминает свою семью.
Все почему-то смотрят на нее. И тогда она говорит, что, пожалуй, ей стоит промолчать.
И когда в ответ она слышит смех, то ощущает, как будто с ее плеч упал тяжкий груз.
У них почти не остается электроэнергии и топлива, и появление Хадзи она воспринимает как манну небесную. Несет какую-то чушь в ответ фотографу, потому что как она может сказать им всем правду? Это тварь, но она на нашей стороне?
Пока Хадзи говорит с Дэвидом и Хэллораном, она несется в жилой отсек, абсолютно окрыленная. С размаху падает рядом с ранеными вьетнамцами и говорит, что, кажется, у них всех только что появился шанс.
Когда в ответ она слышит, что красивая – первая красивая американка, которая ему встретилась, - она только разводит руками.
Все в этой жизни бывает первый раз.
Особенно смерть.
Когда Ашер за руку заводит ее в лабораторию и закрывает дверь, все инстинкты Ребекки начинают кричать. Она незаметно взводит курок и отходит в дальний угол лаборатории.
Она ощущает животный страх.
Когда Ашер протягивает ей свое оружие рукояткой вперед, Ребекка долго думает. Так долго, что тишина вокруг них становится пронзительно звенящей.
Нет, сегодня она не убьет никого, в ком еще есть хоть капля человеческого.
- Бекки.
Она и не знала, что умеет так злиться.
- Не называй меня так. НИКОГДА.
Она плачет, уткнувшись Дэвиду в плечо, чтобы никто не увидел ее слабость. Дэвиду все равно – он без сознания. Она шепчет ему что-то, целует в лоб, с ужасом понимает, что прощается.
Дэвида начинает бить мелкая дрожь, как будто ему снится очередной кошмар.
Ребекка размеренно вдыхает-выдыхает и начинает петь ему колыбельную, которую пела каждую ночь. Каждый раз, когда он просыпался от кошмаров. Каждый раз, когда он обнимал ее и прижимал к себе так, как будто она – единственное, что держит его в этом мире.
В жилом отсеке повисает абсолютная тишина. Твари за дверью тоже примолкают.
Она надламывающимся голосом выводит последнюю строчку и чувствует, как ее виска касаются губы.
Она называет ему свое второе имя.
Ей говорят, что Венсан спятил, открыл дверь и сбежал в джунгли. Странный внутренний голос шепчет ей не верить, рассказывает, что они вытолкнули его сами, потеряли человеческий облик.
Ребекка улыбается.
Она все равно не собирается спасать ни одного из оставшихся в бункере.
Хэллоран отталкивает Теодора и вылетает за дверь жилого отсека. Ребекка оттаскивает рыдающего Морриса в дальний угол, обнимает его и начинает укачивать, как делала с ней сестра давным-давно.
Говорит, что все будет хорошо. Что Хэллоран справится, кто, как не он! Просит поверить в чудо. Просит не терять надежду.
Она говорит это все, держа дверь на прицеле, а в метре от нее Дэвиду пытаются спасти жизнь.
И когда они не справляются, она понимает, что у нее больше не осталось сил.
За дверью пробуждается то, что через несколько минут убьет их всех, а здесь друг в друга плачут два невозможно разных человека, каждый из которых только что потерял кого-то, кто значил слишком многое.
Ребекка быстрым движением закрывает Теодора собой. Сбивчиво говорит, что у нее осталось еще три патрона. Когда оружие расправится с тварями, он сможет добраться до населенного пункта. Говорит, что закроет его собой, когда ее убьют, упадет на него, и ему только надо быть тихим-тихим, чтобы выжить.
Обещает спасти его.
Обещает больше себе, чем ему.
Когда в жилой отсек влетает девочка в белой ночнушке, вся залитая кровью, в последний момент жизни Ребекка успевает пожалеть ее.
здесь послесловие к отчету.Сержант Ребекка Л. Шарп, оперативница Красного Щита, погибла 25 декабря 1972 года. В ее вещах помимо всего прочего был обнаружен потрепанный блокнот. По датам удалось установить, что она вела его с 1962 года до дня своей смерти. Далее приводятся записи в том порядке, в каком они идут в блокноте.
*На форзаце рисунок винтовки и фраза «para bellum». На первой странице крупно написано печатными буквами: НЕ ПИЗДЕТЬ, А ДЕЛАТЬ.*
>25.12.1972
Тому, кто найдет этот блокнот: передайте его сыну Дэвида С. Малдера.
Ребекка Л. Шарп
(в трезвом уме и ясной памяти.)
*роспись*
>98°35’30’’N
104°50’34’’W
14.09.1962
Симмонс – ублюдок. Жаль, что выжил.
Хочу домой.
23.10.1962
Вру, не хочу. Хочу, чтобы винтовка поменьше весила.
25.10. 1962
И мазь от ушибов.
>30.04.1965
Главное – не забыть, что мне должно быть все равно.
10.09.1969
Я справилась.
Кажется.
Только как теперь вспомнить, что бывает иначе?
>ALFA
BRAVO
CHARLIE
DELTA
ECHO
FOXTROT
GOLF
HOTEL
INDIA
JULIET
KILO
LIMA
MIKE
NOVEMBER
OSCAR
PAPA
QUEBEC
ROMEO
SIERRA
TANGO
UNIFORM
VICTOR
WHISKEY
X-RAY
YANKEE
ZULU
>*размашистым почерком через всю страницу*
бежать, иначе – смерть.
>август 1972
Если я скажу своему психотерапевту, что ему самому не помешал бы психотерапевт, будет ли это нарушением профессиональной этики?
*другим почерком, скачущим и острым*
август 1972
Ребекка, сломанный нос – это точно нарушение профессиональной этики.
*снова почерком Ребекки*
август 1972
Дэвид, прекрати читать мой блокнот
>17.09.1967
Жаль, что я его не убила.
21.09.1967
Жаль, что я его не спасла.
02.10.1967
Прости.
>1. Первое правило Красного Щита – никому не рассказывать о Красном Щите.
2. Второе правило Красного Щита – НЕ САДИТЬСЯ ЖОПОЙ НА ЧЕРТОВ ГРОБ.
3. Из Красного Щита два выхода: вперед ногами и в запой.
4. НИЧТО НЕ ИСТИНА ВСЁ ДОЗВОЛЕНО
Разрешено все, что не запрещено.
Господи, ну и маразм.
>17.12.1972
когда-нибудь я перестану их терять.
когда-нибудь это кончится.
а при должной доле везения – я даже не кончусь вместе со всем происходящим.
Убить пересмешника – страшный грех.
>*срывающимся почерком поперек страницы*
Когда дядя подарил мне этот блокнот, то сказал, что он поможет мне не сойти с ума.
Он был прав.
13.07.1969.
>*в углу страницы вверх ногами*
darling, dearest, dead.
>15.08.1972
И когда это ты начала забивать на устав, Шарп?
16.08.1972
Третьего августа этого года, очевидно.
18.08.1972
Малдер, даже не думай это комментировать.
>*ужасным почерком вкривь и вкось по странице; выглядит так, как будто писали на весу и при недостаточном освещении*
1) непередаваемое завывание – лохи
2) передаваемое завывание – суки
3) шипение – откройте дверь
4) реакция на фразу «у меня так собака завывает» – скрежет
>15.07.1967
Мам, прости, что не пишу.
Если честно, здесь просто слишком много того, о чем, я надеюсь, ты никогда не узнаешь.
16.07.1967
Зато какие прекрасные здесь джунгли!
17.07.1967
Знаешь, мам, я больше не боюсь огня.
Я горю на этой войне заживо.
Я привыкла.
>*страница вся заляпана кровью, почерк Ребекки, но размашистый, как будто писали в жуткой спешке*
Я не умру.
>03.08.1972
Я не знаю, как назвать это чувство, но если он умрет, я буду грустить дольше положенных тридцати дней.
05.08.1972
Интересно, бывает ли черный камуфляж?
11.08.1972
Да ну, глупости.
>I dig my hole, you build a wall
I dig my hole, you build a wall
One day that wall is gonna fall
Gon’ build that city on a hill
Gon’ build that city on a hill
Someday your tears are gonna spill
So build that wall and build it strong
‘Cause we’ll be there before too long
Gon’ build that wall up to the sky
Gon’ build that wall up to the sky
Someday your bird is gonna fly
Gon’ build that wall until it’s done
Gon’ build that wall until it’s done
But now you’ve got nowhere to run
So build that wall and build it strong
‘Cause we’ll be there before to long.
>23.07.1970
Очень хочется ему врезать.
24.07.2970
ОЧЕНЬ.
>5,56 – калибр винтовки М16.
7 – любимое число Эмили.
21 – было маме, когда отец сделал ей предложение.
14 – человек погибло, когда на нас напала эта тварь.
4 – шрама она мне оставила.
1 – война, которая никогда не закончится.
>последняя страница целиком исписана фразой «я не умру». Почерк скачущий и острый, очевидно, Дэвида.
в самом низу страницы – почерком Ребекки, мелким и твердым –
здесь благодарности.Фиори, Кот – спасибо, что подарили мне мою дрим-роль практически на блюдечке. Ребекка прожила хорошую жизнь, и окончание ее истории вышло настолько правильным, насколько это было возможно.
Вы огромные молодцы, но вы и так все знаете.
(Кот, если бы ты все-таки вгрузил мне про беременность, я бы снялась прямо с полигона. Ребекка не самоубийца и не убийца. Она не стала бы подвергаться такому риску.)
Организация моя ненаглядная, красные щи, ничто не истина все потрачено, мы были настолько бессмысленными и беспощадными, что попали в канон на десять из десяти.
Но, несмотря на то, что Ребекка по-своему любила каждого из вас, с первой минуты игры она знала, что рассчитывать сможет только на себя.
Венсан – ты солнышко. Спасибо за то, что поддерживал жизнеобеспечение бункера, которое держалось на сплошном скотче, если можно так сказать. Ребекка искренне сожалела о твоей смерти, а ее диалог с тобой в виде глюка, как ни странно, убедил ее в том, что она все сделала правильно – просто это ситуация, в которой от ее усилий ничего не зависело.
Дэвид – ты мудак. Я все уже тебе высказала, ты знаешь весь мой праведный гнев, но Ребекка без памяти тебя любила и я не могу ее осуждать.
Ашер – мне было тяжеловато каждый раз называть/слышать твою фамилию, потому что мою изначальную женщину с винтовкой, ту, которая никогда не побывает во Вьетнаме и у которой все действительно хорошо, зовут Моро.
Это было лирическое отступление, а теперь к сути. Прости, но Ребекка любила Дэвида. Черт ее знает, чем она руководствовалась, выслушивая твои речи и позволяя тебе делать то, что ты делал – но под этим не было ни грамма светлых чувств.
Хорошо, что она не выстрелила в тебя.
Хорошо, что она не узнала, кто ты на самом деле.
Биологи.
Хэллоран, ты был крут, хотя и мудак. Никогда не прощу тебе Теодора. Никогда. Хорошо, что Ребекка никогда не узнает, что с ним случилось.
Теодор, спасибо тебе за нашу концовку, она была нереально сильной. Я рассыплюсь в сердцах и котятах и просто больше ничего не могу сказать.
Нортон – жаль, что ты выжил. Но Ребекка относилась к тебе со своеобразным уважением – как к единственному по-настоящему спокойному человеку среди биологов.
Адамс – ты был задорен и крут! Спасибо тебе за то, что образ лаборанта-раздолбая действительно удался на все сто.
Десантники, молодому спасибо за то, что выжил (и начал бояться нехов), Эрику – за то, что не опускал руки до самого конца.
Вьетнамцы, круче вас только яйца. Серьезно. Ребекка поймала себя на мысли, что она гордится тем, что когда-то ей довелось воевать с таким народом.
Авель – из всех незнакомых Ребекке людей рядом с тобой было проще и надежнее всего. Она почувствовала в тебе солдата и молча признала твое право выполнить задание, хотя и понимала, что ты недоговариваешь.
Фотограф, ФАСЯ БЛЯТЬ. ПОЧЕМУ ТЫ СНОВА УМЕР ТАК БЕЗЫСХОДНО.
Если серьезно – ты был очень крут в качестве постоянной зажигалки для «народных волнений», которые я с удовольствием разруливала.
Техи – солнце и луна моей жизни, ваш мерзкий вой почти довел Ребекку до нервного срыва. Атмосфера осаждаемого бункера удалась вам на все сто.
Я безмерно люблю вас всех. Спасибо.
Но самое большое спасибо – Ребекке.
За то, что она до самого конца осталась человеком.
здесь отчет.
When I hold you in my arms
and I feel my finger on you trigger
I know nobody can do no harm
Because happiness is a warm gun, momma
happiness is a warm gun.
and I feel my finger on you trigger
I know nobody can do no harm
Because happiness is a warm gun, momma
happiness is a warm gun.
В ту секунду, когда Ребекка перешагнула порог бункера, к ней пришло странное осознание.
Сегодня она здесь умрет.
- Шарп!
В бункере слишком много посторонних на нее одну, поэтому, когда к ним присоединяется сначала Венсан, а потом и Дэвид с Ашером, становится немного легче дышать. Даже несмотря на то, что улыбка Дэвида на залитом кровью лице смотрится абсурдно.
Моро сжимает ее руку до хруста костей, пока ему обрабатывают раны. Ребекка терпит. Сегодня она впервые в жизни меняет свои приоритеты.
«Сначала долг, потом свои интересы, потом интересы других» - раньше.
«Долг, другие, она сама» - теперь.
Ребекка с трудом может сформулировать это ощущение в словах. Почему-то она чувствует, что не сможет спасти этих людей.
Значит, она сможет сделать так, чтобы у них осталось как можно меньше вещей, о которых они бы сожалели.
У Ке Ро Син истерика, двое вьетнамцев с трудом удерживают ее. В другой ситуации Ребекка бы вырубила ее, не задумываясь, но сейчас она колеблется. В бункере так искрит, что любое необдуманное действие может привести к взрыву.
Сначала спросить разрешения. Потом оглушить.
Мимоходом она отмечает все подозрительные моменты в поведении других. Она может подойти и поговорить по душам – и, возможно, получить пулю или нож в сердце, - но она не делает этого.
Ребекка уважает принцип равноценного обмена, а открываться в ответ на откровенность она не готова.
Когда твари прорываются в бункер, она ждет, что раненых будет больше. Единственный оставшийся патрон ехидно ухмыляется из черного провала ствола. Она пробегает кончиками пальцев по нагревшемуся металлу и убирает патрон в карман.
Застрелиться она всегда успеет.
Когда Дэвид требует у нее пистолет, она чувствует, как противоречия разрывают ее напополам.
- Отдай мне свой пистолет.
- Нет.
Дэвид усмехается. Складывает руки на груди.
- Это приказ.
Ребекка зеркалит его позу.
- Нет.
Он называет ей свое настоящее имя. Отдает ей пулю, которую носит на шее, не снимая. Исчезает в провале двери.
Когда он вернется с пистолетом и запасной обоймой разрывных патронов, она наплюет на добрый десяток свидетелей и поцелует его.
Моро пугает ее сегодня. Своей настойчивостью, своим поведением. Он сидит, прислонившись к стене, и поигрывает пистолетом, в котором почти не осталось патронов.
Ребекка почему-то ощущает, что его нельзя сейчас оставлять одного. Она перекатывает эту мысль на кончике языка, пытаясь проанализировать: она боится, что он пустит пулю себе в лоб, или?
Так и не найдя ответ, садится рядом с ним.
Слушает его исповедь. Грустно качает головой, не сопротивляется, когда он целует ее.
Если ему станет легче – пусть.
- Вот ты американка?
- Американка.
- А я немец.
- А я вьетнамец. Ну зашибись теперь!
Лицо Фан Бой Тяу кривится в неприятной гримасе. Ребекка говорит первое, что приходит ей на ум.
- Мы не выбираем страну, в которой рождаемся. Но нам потом приходится с этим жить. Каждому.
Вьетнамец молчит. А потом уходит.
Ребекке кажется, что она нашла верные слова.
- Сержант Шарп, а что вы думаете?
Да ничего она не думает. Она смотрит на Хэллорана и хочет вцепиться ему в глотку. Ребекка отстраненно думает, что никогда в жизни еще никого так не ненавидела.
- Нет. Не надо его открывать. Не надо.
Она проходит по бункеру, раз за разом подсчитывая оставшиеся у них патроны. Время от времени ей приносят новые – она не спрашивает, откуда они берутся. Она ходит и раздает часть тем, в чьих руках они действительно смогут принести пользу.
У Пьера где-то там, в нормальной жизни, осталась бывшая. У Авеля – жена. Кто-то еще вспоминает свою семью.
Все почему-то смотрят на нее. И тогда она говорит, что, пожалуй, ей стоит промолчать.
И когда в ответ она слышит смех, то ощущает, как будто с ее плеч упал тяжкий груз.
У них почти не остается электроэнергии и топлива, и появление Хадзи она воспринимает как манну небесную. Несет какую-то чушь в ответ фотографу, потому что как она может сказать им всем правду? Это тварь, но она на нашей стороне?
Пока Хадзи говорит с Дэвидом и Хэллораном, она несется в жилой отсек, абсолютно окрыленная. С размаху падает рядом с ранеными вьетнамцами и говорит, что, кажется, у них всех только что появился шанс.
Когда в ответ она слышит, что красивая – первая красивая американка, которая ему встретилась, - она только разводит руками.
Все в этой жизни бывает первый раз.
Особенно смерть.
Когда Ашер за руку заводит ее в лабораторию и закрывает дверь, все инстинкты Ребекки начинают кричать. Она незаметно взводит курок и отходит в дальний угол лаборатории.
Она ощущает животный страх.
Когда Ашер протягивает ей свое оружие рукояткой вперед, Ребекка долго думает. Так долго, что тишина вокруг них становится пронзительно звенящей.
Нет, сегодня она не убьет никого, в ком еще есть хоть капля человеческого.
- Бекки.
Она и не знала, что умеет так злиться.
- Не называй меня так. НИКОГДА.
Она плачет, уткнувшись Дэвиду в плечо, чтобы никто не увидел ее слабость. Дэвиду все равно – он без сознания. Она шепчет ему что-то, целует в лоб, с ужасом понимает, что прощается.
Дэвида начинает бить мелкая дрожь, как будто ему снится очередной кошмар.
Ребекка размеренно вдыхает-выдыхает и начинает петь ему колыбельную, которую пела каждую ночь. Каждый раз, когда он просыпался от кошмаров. Каждый раз, когда он обнимал ее и прижимал к себе так, как будто она – единственное, что держит его в этом мире.
В жилом отсеке повисает абсолютная тишина. Твари за дверью тоже примолкают.
Она надламывающимся голосом выводит последнюю строчку и чувствует, как ее виска касаются губы.
Она называет ему свое второе имя.
Ей говорят, что Венсан спятил, открыл дверь и сбежал в джунгли. Странный внутренний голос шепчет ей не верить, рассказывает, что они вытолкнули его сами, потеряли человеческий облик.
Ребекка улыбается.
Она все равно не собирается спасать ни одного из оставшихся в бункере.
Хэллоран отталкивает Теодора и вылетает за дверь жилого отсека. Ребекка оттаскивает рыдающего Морриса в дальний угол, обнимает его и начинает укачивать, как делала с ней сестра давным-давно.
Говорит, что все будет хорошо. Что Хэллоран справится, кто, как не он! Просит поверить в чудо. Просит не терять надежду.
Она говорит это все, держа дверь на прицеле, а в метре от нее Дэвиду пытаются спасти жизнь.
И когда они не справляются, она понимает, что у нее больше не осталось сил.
За дверью пробуждается то, что через несколько минут убьет их всех, а здесь друг в друга плачут два невозможно разных человека, каждый из которых только что потерял кого-то, кто значил слишком многое.
Ребекка быстрым движением закрывает Теодора собой. Сбивчиво говорит, что у нее осталось еще три патрона. Когда оружие расправится с тварями, он сможет добраться до населенного пункта. Говорит, что закроет его собой, когда ее убьют, упадет на него, и ему только надо быть тихим-тихим, чтобы выжить.
Обещает спасти его.
Обещает больше себе, чем ему.
Когда в жилой отсек влетает девочка в белой ночнушке, вся залитая кровью, в последний момент жизни Ребекка успевает пожалеть ее.
здесь послесловие к отчету.Сержант Ребекка Л. Шарп, оперативница Красного Щита, погибла 25 декабря 1972 года. В ее вещах помимо всего прочего был обнаружен потрепанный блокнот. По датам удалось установить, что она вела его с 1962 года до дня своей смерти. Далее приводятся записи в том порядке, в каком они идут в блокноте.
*На форзаце рисунок винтовки и фраза «para bellum». На первой странице крупно написано печатными буквами: НЕ ПИЗДЕТЬ, А ДЕЛАТЬ.*
>25.12.1972
Тому, кто найдет этот блокнот: передайте его сыну Дэвида С. Малдера.
Ребекка Л. Шарп
(в трезвом уме и ясной памяти.)
*роспись*
>98°35’30’’N
104°50’34’’W
14.09.1962
Симмонс – ублюдок. Жаль, что выжил.
Хочу домой.
23.10.1962
Вру, не хочу. Хочу, чтобы винтовка поменьше весила.
25.10. 1962
И мазь от ушибов.
>30.04.1965
Главное – не забыть, что мне должно быть все равно.
10.09.1969
Я справилась.
Кажется.
Только как теперь вспомнить, что бывает иначе?
>ALFA
BRAVO
CHARLIE
DELTA
ECHO
FOXTROT
GOLF
HOTEL
INDIA
JULIET
KILO
LIMA
MIKE
NOVEMBER
OSCAR
PAPA
QUEBEC
ROMEO
SIERRA
TANGO
UNIFORM
VICTOR
WHISKEY
X-RAY
YANKEE
ZULU
>*размашистым почерком через всю страницу*
бежать, иначе – смерть.
>август 1972
Если я скажу своему психотерапевту, что ему самому не помешал бы психотерапевт, будет ли это нарушением профессиональной этики?
*другим почерком, скачущим и острым*
август 1972
Ребекка, сломанный нос – это точно нарушение профессиональной этики.
*снова почерком Ребекки*
август 1972
Дэвид, прекрати читать мой блокнот
>17.09.1967
Жаль, что я его не убила.
21.09.1967
Жаль, что я его не спасла.
02.10.1967
Прости.
>1. Первое правило Красного Щита – никому не рассказывать о Красном Щите.
2. Второе правило Красного Щита – НЕ САДИТЬСЯ ЖОПОЙ НА ЧЕРТОВ ГРОБ.
3. Из Красного Щита два выхода: вперед ногами и в запой.
4. НИЧТО НЕ ИСТИНА ВСЁ ДОЗВОЛЕНО
Разрешено все, что не запрещено.
Господи, ну и маразм.
>17.12.1972
когда-нибудь я перестану их терять.
когда-нибудь это кончится.
а при должной доле везения – я даже не кончусь вместе со всем происходящим.
Убить пересмешника – страшный грех.
>*срывающимся почерком поперек страницы*
Когда дядя подарил мне этот блокнот, то сказал, что он поможет мне не сойти с ума.
Он был прав.
13.07.1969.
>*в углу страницы вверх ногами*
darling, dearest, dead.
>15.08.1972
И когда это ты начала забивать на устав, Шарп?
16.08.1972
Третьего августа этого года, очевидно.
18.08.1972
Малдер, даже не думай это комментировать.
>*ужасным почерком вкривь и вкось по странице; выглядит так, как будто писали на весу и при недостаточном освещении*
1) непередаваемое завывание – лохи
2) передаваемое завывание – суки
3) шипение – откройте дверь
4) реакция на фразу «у меня так собака завывает» – скрежет
>15.07.1967
Мам, прости, что не пишу.
Если честно, здесь просто слишком много того, о чем, я надеюсь, ты никогда не узнаешь.
16.07.1967
Зато какие прекрасные здесь джунгли!
17.07.1967
Знаешь, мам, я больше не боюсь огня.
Я горю на этой войне заживо.
Я привыкла.
>*страница вся заляпана кровью, почерк Ребекки, но размашистый, как будто писали в жуткой спешке*
Я не умру.
>03.08.1972
Я не знаю, как назвать это чувство, но если он умрет, я буду грустить дольше положенных тридцати дней.
05.08.1972
Интересно, бывает ли черный камуфляж?
11.08.1972
Да ну, глупости.
>I dig my hole, you build a wall
I dig my hole, you build a wall
One day that wall is gonna fall
Gon’ build that city on a hill
Gon’ build that city on a hill
Someday your tears are gonna spill
So build that wall and build it strong
‘Cause we’ll be there before too long
Gon’ build that wall up to the sky
Gon’ build that wall up to the sky
Someday your bird is gonna fly
Gon’ build that wall until it’s done
Gon’ build that wall until it’s done
But now you’ve got nowhere to run
So build that wall and build it strong
‘Cause we’ll be there before to long.
>23.07.1970
Очень хочется ему врезать.
24.07.2970
ОЧЕНЬ.
>5,56 – калибр винтовки М16.
7 – любимое число Эмили.
21 – было маме, когда отец сделал ей предложение.
14 – человек погибло, когда на нас напала эта тварь.
4 – шрама она мне оставила.
1 – война, которая никогда не закончится.
>последняя страница целиком исписана фразой «я не умру». Почерк скачущий и острый, очевидно, Дэвида.
в самом низу страницы – почерком Ребекки, мелким и твердым –
я тоже.
здесь благодарности.Фиори, Кот – спасибо, что подарили мне мою дрим-роль практически на блюдечке. Ребекка прожила хорошую жизнь, и окончание ее истории вышло настолько правильным, насколько это было возможно.
Вы огромные молодцы, но вы и так все знаете.
(Кот, если бы ты все-таки вгрузил мне про беременность, я бы снялась прямо с полигона. Ребекка не самоубийца и не убийца. Она не стала бы подвергаться такому риску.)
Организация моя ненаглядная, красные щи, ничто не истина все потрачено, мы были настолько бессмысленными и беспощадными, что попали в канон на десять из десяти.
Но, несмотря на то, что Ребекка по-своему любила каждого из вас, с первой минуты игры она знала, что рассчитывать сможет только на себя.
Венсан – ты солнышко. Спасибо за то, что поддерживал жизнеобеспечение бункера, которое держалось на сплошном скотче, если можно так сказать. Ребекка искренне сожалела о твоей смерти, а ее диалог с тобой в виде глюка, как ни странно, убедил ее в том, что она все сделала правильно – просто это ситуация, в которой от ее усилий ничего не зависело.
Дэвид – ты мудак. Я все уже тебе высказала, ты знаешь весь мой праведный гнев, но Ребекка без памяти тебя любила и я не могу ее осуждать.
Ашер – мне было тяжеловато каждый раз называть/слышать твою фамилию, потому что мою изначальную женщину с винтовкой, ту, которая никогда не побывает во Вьетнаме и у которой все действительно хорошо, зовут Моро.
Это было лирическое отступление, а теперь к сути. Прости, но Ребекка любила Дэвида. Черт ее знает, чем она руководствовалась, выслушивая твои речи и позволяя тебе делать то, что ты делал – но под этим не было ни грамма светлых чувств.
Хорошо, что она не выстрелила в тебя.
Хорошо, что она не узнала, кто ты на самом деле.
Биологи.
Хэллоран, ты был крут, хотя и мудак. Никогда не прощу тебе Теодора. Никогда. Хорошо, что Ребекка никогда не узнает, что с ним случилось.
Теодор, спасибо тебе за нашу концовку, она была нереально сильной. Я рассыплюсь в сердцах и котятах и просто больше ничего не могу сказать.
Нортон – жаль, что ты выжил. Но Ребекка относилась к тебе со своеобразным уважением – как к единственному по-настоящему спокойному человеку среди биологов.
Адамс – ты был задорен и крут! Спасибо тебе за то, что образ лаборанта-раздолбая действительно удался на все сто.
Десантники, молодому спасибо за то, что выжил (и начал бояться нехов), Эрику – за то, что не опускал руки до самого конца.
Вьетнамцы, круче вас только яйца. Серьезно. Ребекка поймала себя на мысли, что она гордится тем, что когда-то ей довелось воевать с таким народом.
Авель – из всех незнакомых Ребекке людей рядом с тобой было проще и надежнее всего. Она почувствовала в тебе солдата и молча признала твое право выполнить задание, хотя и понимала, что ты недоговариваешь.
Фотограф, ФАСЯ БЛЯТЬ. ПОЧЕМУ ТЫ СНОВА УМЕР ТАК БЕЗЫСХОДНО.
Если серьезно – ты был очень крут в качестве постоянной зажигалки для «народных волнений», которые я с удовольствием разруливала.
Техи – солнце и луна моей жизни, ваш мерзкий вой почти довел Ребекку до нервного срыва. Атмосфера осаждаемого бункера удалась вам на все сто.
Я безмерно люблю вас всех. Спасибо.
Но самое большое спасибо – Ребекке.
За то, что она до самого конца осталась человеком.
@темы: эти ваши ролевые игры, разброд и шатание, вы не хотели это знать, пиздострадания, ёбаный Вьетнам
-
-
15.11.2016 в 20:25очень много боли и очень много любви
сержант Шарп, спасибо вам, что вы были. и до конца остались человеком. это было очень важно
разговор в виде глюка был для меня адски сложным. когда отправили к тебе обвинять, дико вопил в игротехничке, что можно не к ней, ну пожалуйста, я ещё не выролен, я убьюсь -.- так что рад, что он, напротив, ну не помог, но...
дай просто обниму
-
-
15.11.2016 в 21:18-
-
15.11.2016 в 22:38lazuri., в её краях умирать молодым было привычкой - или хобби,
но она жива. неизлечимо жива.
-
-
15.11.2016 в 23:02Скажу тебе по секрету, Ребекка - мой самый любимый герой на этой игре.
Какой пиздец.
-
-
16.11.2016 в 10:43Хорошо, что Ашера на самом деле не было.
Хорошо, что это была только игра одного очень старого мудака.
Спасибо тебе за игру. За все.
Мне, как игроку, на самом деле понятно что не любила. Немного жалко того самого Ашера Моро, который погиб не многим после падения вертолета, но послужил неплохим прекрытием. Точнее как - мне игроку его страшно жаль. Я ненавижу такие повороты, потому что они слишком реальные. И хорошо что он умер там. Что не знал. Что не узнает.
А ты была очень крута.
-
-
16.11.2016 в 11:04-
-
16.11.2016 в 12:29мне очень хочется сказать еще что-то, но пока не получается.
спасибо-спасибо-спасибо
-
-
17.11.2016 в 04:16.JayBird., ох как мне хотелось тебе уебать сразу после. но - я перебесилась, успокоилась, и это было ОХУЕННО. почти все самые сильные разговоры у Ребекки были именно с тобой, спасибо.
Shevetta, ВСЕ ЕЩЁ ЛУЧШИЕ КОМПЛИМЕНТЫ
Лэйтэ, просто обнимаю тебя. ты солнышко.
-
-
17.11.2016 в 08:57