Делай добро и беги!
я так нравлюсь себе, когда я Суккуб, можно, я всегда буду Суккуб?
эта девочка свободнее и прекраснее меня в сотню раз, и я люблю ее безмерно.
Download Stromae Formidable for free from pleer.com
Download Deus Ex Machina for free from pleer.com
"Дом. Может, пора взрослеть?", сыгровка 29-30 октября. Суккуб, девочки.
до Выпуска полгода.
читать дальше?
Хороший вечер сегодня. Много огней вокруг, и снег тихонько падает с неба, и Кролик делает вкусные коктейли, и можно посидеть на коленях у Рыжего, поцеловать Дорогушу, похихикать с Ехидной, и много чего еще можно успеть. До отбоя полным-полно времени.
У Рыжего на правой коленке написано «место для дев», а меня усаживают на левую, чистую. Хихикаю, и, чтобы все было правильно, потом беру у Зелени маркер и пишу на правой: «место для Суккуб». Рыжий смеется, целует меня и говорит, что я особенная. Чувствую себя легко и уютно.
По Дому проносится слух, что приехали какие-то Пауки для специального осмотра. Очень быстро очередь доходит и до меня.
Вместе со мной заводят Рыжую. Пауков двое – светленькие, похожие друг на друга, в очках. Один спокойный и чуточку высокомерный, со странным акцентом, другой – стеснительный и тихий. Все время поправляет очки, как будто не привык их носить.
Я привыкла к осмотрам, но в учительской еще Ральф и Ворон, и их присутствие нервирует. Маскирую волнение максимально вызывающей позой. Директор уходит, хлопнув дверью.
Они задают Рыжей добрый десяток вопросов, просят снять рубашку, берут кровь, долго осматривают. Потом отпускают.
С затаенным интересом жду, что меня сейчас тоже попросят снять рубашку (а для этого придется помогать мне расшнуровывать корсет), но Пауки выглядят удивительно незаинтересованными по сравнению с осмотром Рыжей. Слушают пульс, просят не волноваться, что-то говорят про мои кости, спрашивают про национальность, почему я ношу корсет (почти не вру: по медицинским показаниям мне действительно положен корсет, но это не он, а его более изящная модификация) и почти сразу говорят, что я могу идти. Вылетаю за дверь настолько быстро, насколько могу.
Волк дерется с Рыжим палкой колбасы, Рыжий изображает, что смертельно ранен, Зелень вступается за вожака и тоже оказывается повержен, они вопят, что их спасет только поцелуй прекрасной дамы, а мне только-только вручили бутерброд. Никогда не целуйтесь, если что-то жуете. Серьезно. Никогда.
Поэтому Рыжий с Зеленью остаются картинно помирать, пока в коридор не приносит директора, который холодно интересуется, почему воспитанники валяются на грязном полу. Возмущенно пытаюсь отстоять наше право лежать, где хотим, но получаю отповедь и сцеживаю усмешки в бокал с коктейлем.
Вор-рон, каррр, каррр, каррр. Дурная птица.
Когда я выскакиваю покурить, Табаки смотрит на меня во все глаза. Мне смешно, и я целую его в щеку.
Потом в меня прилетает снежком – крысы радуются первому снегу. Кидаю парочку в ответ, а потом спешно ретируюсь – холодно.
В Кофейнике становится слишком шумно, и я убегаю в девичью. Там темно и тихо, можно закрыть глаза и слушать, как Крыса шуршит в своем углу, а Ветер тихонько позвякивает и поет. Я тоже вспоминаю один куплет – почему-то он кажется подходящим под сегодняшнюю ночь.
Немножко обсуждаем сегодняшний осмотр. Сокрушаюсь, что не успела пообщаться с молоденьким практикантом, а он так забавно смущался на осмотре!
Внезапно по Дому прокатывается гулкий удар гонга. У меня тяжелеют веки, я пытаюсь бороться со сном, но не могу. В странном оцепенении проходит несколько минут (или часов?), а потом гонг звучит еще раз, и ко мне возвращается ясность сознания. С удивлением обнаруживаю, что девичья полна народу, тут и девы, и парни, Аспид начинает на кого-то орать, и комната стремительно пустеет. Я блаженно вытягиваюсь поперек кровати, мы болтаем о какой-то чепухе, а потом я чувствую какой-то странный дурманящий запах и прикосновение чужих губ к моим. Провожу рукой по губам, подношу ее ближе к глазам и вижу кровь. В ужасе вскакиваю, закрываю лицо волосами, кричу Ветер, чтобы она отвернулась и бросаюсь к зеркалу. В темноте видны только испуганные глаза и яркие окровавленные губы. Яростно стираю кровь ладонью – вроде бы не моя.
Спускаюсь вниз, чтобы умыться, но в Кофейнике взбудораженная толпа, и я задерживаюсь там.
Повсюду почему-то расставлены тазы с водой, даже на барной стойке стоит один. Кролик пытается его убрать, но потом таз снова оказывается там, где был, и он перестает пытаться.
Кто-то говорит, что у нас протекает крыша, кто-то - что не могут найти директора, и это он свинтил все вентили с труб и уехал в Наружность их продавать (потому что тоже собирается строить себе дачу).
Потом я снова чувствую тот же запах, что и в девичьей. Меня уводит куда-то в сторону, и я падаю на колени к Дорогуше. У него шалый взгляд поверх очков, я пытаюсь что-то сказать, но запах усиливается, и я окончательно перестаю соображать. Вселенная с мягким щелчком порвавшейся нити схлопывается, и я целую его, пачкая кровью.
Реальность размывается, идет кругами и волнами, я стою посреди Кофейника, чуть покачиваясь, и рассказываю Кролику, что это очень похоже на ласковое море, которое держит меня в своих объятиях.
Меня снова настойчиво касаются невесомые чужие губы, в глазах темнеет, и я почти падаю на пол, но меня ловит Ральф, придерживая за шею. Светит в лицо, рывком ставит на ноги, ведет к раковине. Холодная вода немного прочищает мозги, я остервенело отмываюсь, ловлю в отражении бешеный взгляд Зелени, который тоже стирает с щеки кровь. Ральф подсвечивает нам фонариком, я мимоходом смотрю на него – и вижу кровь. Испуганно и осторожно тянусь ее стереть, но так и не решаюсь прикоснуться. Тихонько говорю, что ему тоже не помешает умыться.
Не успеваю я выйти из умывальной, как чувствую прикосновение к щеке. Так устала, что просто завешиваю часть лица волосами – так никто не заметит.
После второго удара гонга в Кофейнике невесть откуда появляются двое. Смеются, поют песни, едят расставленные на полу на газете консервы. Похожи на походников или хиппи, и абсолютно точно чужие.
Пытаемся расспросить, кто они, и откуда взялись, но большинство вопросов остается без ответа. Говорят, что их зовут Бобер и Дятел, и они заглянули на огонек, потому что там, откуда они, стало темно. Приходит Ральф, они с Кроликом пытаются увести пришельцев в учительскую (для форменного допроса, Ральф это умеет), но руки проходят насквозь. У Ральфа такой озадаченный взгляд, что мне становится жаль его.
Потом оказывается, что директор гостей не видит, как и они его. Никто не знает, почему, но я это запоминаю. На всякий случай.
Дракон враждебно настроен, все пытается выяснить хоть что-то, и мне становится стыдно почему-то. Они теплые и живые, у них очень соленая вобла, а Бобра приятно держать за руку. Кролик не хочет, чтобы я общалась с ними, но я хочу. Даю ему вторую руку, чтобы он успокоился – я здесь и никуда уходить не собираюсь. Мне просто интересно. Ночь давно перестала быть томной.
- Очень долго было темно, и мы шли по кромешной тьме, а потом вдруг увидели свет. Мы пошли на него, и оказались в месте, которое ощущается, как дом. У вас хорошо.
- Тогда оставайтесь?
Я сижу на коленях у Бобра, мы поем песни битлов.
- Как тебя зовут?
- Суккуб.
- Слушай, вот мы за свободную любовь. А как у тебя со свободной любовью?
Смеюсь.
- Мальчики, вы по адресу!
Я пытаюсь выскочить во двор, в чем была, не надевая куртку, но прямо у крыльца натыкаюсь на Ральфа, который не терпящим возражений тоном отправляет меня обратно. Злюсь, но понимаю, что пройти мимо него без куртки не смогу. Набрасываю ее на плечи, демонстративно помахиваю рукавами и иду к Волку со Сфинксом, которые что-то держат на руках.
Это кошка, ее поймал Сфинкс (как умудрился только!). У кошки смешная морда и большие круглые глаза. Она пушистая и мягкая-мягкая, в густой шерсти хорошо греть руки. Волк называет ее своей пушистой подружкой, Сфинкс жалеет, что не может почувствовать, какая она на ощупь. Потом утыкается в нее лицом.
У крыльца Ральф отчитывает Зелень и Табаки, отвешивая им подзатыльники. Пока он не видит, накрываем кошку моим шарфом и контрабандой проносим в Дом.
В Четверке тепло. Торжественно сгружаем кошку на кровать, сначала она дичится, но потом успокаивается и начинает громко и уютно мурчать. У нее нежные лапки и очень острые когти, но я терплю. Кошки так любят, значит, все хорошо.
Македонский приносит нам бутерброды, рядом Рыжая, мне так хорошо – но потом открывается дверь, и входят двое.
Смотрю исподлобья. Выходцы с того света – неприятные гости. С вызовом говорю, что не узнаю их. Чувствую, что никто рядом не рад их появлению.
Не уходят, отвечают уклончиво, смеются. Злюсь. Волк поддевает подвеску в виде черепа, говорит, что он выглядит иначе. Говорит, что они не похожи на тех Черепа и Ведьму, которых мы знали.
Входит Ральф. Спешно усаживаюсь перед кроватью, закрывая спиной кошку, но ему не до того – его внимание приковано к старшим. Первый же вопрос, который он им задает, приводит нас в состояние молчаливого оцепенения.
Он спрашивает, кто убил Лося. Я грустно радуюсь, что Слепого здесь нет (а кстати, где Слепой? Его нет всю ночь. Его и многих других).
Дальнейший разговор приводит меня в ужас. Ральф как будто не понимает, что говорит. Кому и перед кем он это говорит. По лицу Сфинкса похоже, что он еле сдерживается, чтобы не ударить Ральфа, и в какой-то момент я осознаю, что очень его понимаю.
Но когда Череп торжествующе спрашивает, видим ли мы, чего стоит наше доверие Ральфу, я окончательно прихожу в бешенство. Между ним и этими двумя вопрос о выборе даже не стоит, и мы защищаем его наперебой.
Потом, когда Ральф вернется и спросит нас, что мы думаем о происходящем, я не выдержу и честно назову его дураком (а Сфинкс уверяет, что я использовала слово потяжелее).
Ральф стерпит все наши укоры. Стерпит и извинится.
Внезапно дверь захлопывается, а комната погружается во тьму. Кто-то в страшной маске с горящим красным глазом светит в лицо мигающим фонарем. Дергает за волосы, опрокидывает на спину. Молча терплю, склоняясь над кошкой, мурчащей у меня на коленях.
Потом нечто – кем бы оно ни было – уходит.
Стук в дверь.
- Да, открыто!
Никто не заходит. Через некоторое время стук повторяется.
- Кто там?
Молчание. Стук.
- Да-да?
Стук. Тишина.
Нервно говорю, что я готова никогда не выходить из этой комнаты, потому что нечто, способное стучать, но не способное войти, пока перед ним не откроют дверь – страшное до дрожи.
Потом в дверь поскребутся. Снова постучат. Снова не зайдут, когда ему ответят.
Через некоторое время мы все-таки решаемся распахнуть дверь. Коридор пуст.
- Из всех ночных гостей Бобер с Дятлом нравятся мне больше всех.
- Мне тоже. Я даже буду рад, если они останутся.
Дверь со стуком захлопывается. Лязгает задвижка. Свет снова гаснет. Я чувствую (и вижу?), что кроме нас здесь есть кто-то чужой.
Волк дергает дверь. Она не поддается. На крики о помощи никто не отзывается.
Я слышу плеск воды. Вспоминаю, что посередине комнаты стоит тазик, и мысленно сжимаюсь от предчувствий.
Кошка на моих коленях перестает мурлыкать.
В комнату зашвыривают еще одного человека. Потом еще одного. Я узнаю Бобра и тянусь взять его за руку. Прошу его не бояться.
В темноте не видно ничего, и чужие крики с другого конца комнаты кажутся совсем жуткими. Кто-то начинает рыдать. Всхлипываю.
Рядом со мной Кролика окатывают водой. Потом меня. Кошка срывается куда-то в сторону тумбочки, я падаю на колени и шарю руками по полу, боясь, что ее не заметят и зашибут.
Пальцы касаются теплой шерсти. Кошка забилась за тумбочку и сидит там, сжавшись в комочек. Глажу ее, не решаясь отойти.
Еле различимая в темноте фигура протягивает мне сжатые кулаки. Говорит, чтобы я выбрала.
Наугад тыкаю в левую руку и получаю какой-то предмет. Он квадратный, тяжеленький и гладкий на ощупь.
Свет, наконец, загорается, а дверь – открывается. С кошкой на руках я перебираюсь обратно на кровать. Рядом рыдает Стервятник, я осторожно глажу его по плечу, пытаюсь говорить, что все закончилось, называю имена тех, кто сейчас рядом с ним, говорю, что с его птенцами все в порядке – Дракон и Дорогуша уже пришли – но Стервятник не слушает. Вцепляется в Аспид, как в спасательный круг, и отталкивает своих Птиц.
Я замираю и медленно отвожу руку. Тот Птичий Папа, которого я знала, никогда не поступил бы так. Никогда.
В Кофейнике снова странные люди, женщина в красном платье садится к Дорогуше на колени, Паук в окровавленной медицинской маске разваливается на стуле. На вопросы не отвечают или отвечают туманно. Директор их не видит, поэтому когда Дракон при нем спрашивает Ральфа, кто эти люди, я мысленно хватаюсь за голову.
Неужели он не понимает, что Ральф не скажет ему правду при директоре?
- И ради всего святого, не пейте чертовы таблетки сегодня ночью!
Сестра Агата готовит… что-то. Пихает тарелку мне в руки, я принюхиваюсь, и меня чуть не выворачивает от запаха. Сфинкс и Русалка выводят меня на улицу, и я на подкашивающихся ногах целеустремленно иду есть снег. Кормлю им с рук Русалку и Сфинкса, у нас прорывается какой-то истеричный смех, и когда на улицу кто-то выглядывает, то просто минуту молча смотрит на это и убирается обратно.
Когда я спускаюсь вниз после очередного гонга, то обнаруживаю у дверей Кофейника внушительную толпу. Подныриваю под чей-то локоть, пробираясь ближе, и слышу что-то про труп, нож и кровь. Осторожно выбираюсь обратно к лестнице от греха подальше, говорю Ветер, чтобы она пока не ходила вниз.
Рыжий сидит на полу, прислонившись к стене, и то ли рыдает, то ли ржет. Просит позвать Крысу, кто-то убегает за ней в девичью.
Это Помпей? Слепой с окровавленным ножом в руках? Что, черт возьми, происходит сегодня ночью?
Помпей нарезает круги по двору в поисках своей последней летучей мыши. Кто-то предлагает ему выбрать деву вместо мыши, я демонстративно постукиваю ногтем по кожаным вставкам на корсете. Помпей приобнимает меня за талию, и я вздрагиваю.
У него ледяные руки. Холоднее, чем снег.
- Суккуб, что ты думаешь по поводу всего этого?
- Если честно, я уже устала реагировать и просто наблюдаю.
- Ты теперь почти как Слепой!
В Кофейнике весь вечер звучит очень странная музыка. Я устраиваюсь в уголке дивана и тщетно пытаюсь держать глаза открытыми, а потом зацепляюсь взглядом за вспышку белого среди темноты и красных полос ткани, свисающей с потолка.
Ветер танцует, подняв руки и покачиваясь в такт музыке.
К ней присоединяется Крыса.
Русалка.
Их танец завораживает меня до состояния транса, я не могу отвести глаз, и это так невероятно красиво.
В девичьей тепло, и можно свернуться в клубочек под боком у Рыжей и слушать отголоски разговоров, доносящиеся из-за стен, а потом очень незаметно уснуть.
И проснуться от того, что мою руку связывают красной лентой с чужой. Лента впивается в запястья, мне больно, но нет сил даже вскрикнуть.
Рядом внезапно возникает Ральф, дергано срывает ленту с наших рук, отбрасывает ее в сторону и исчезает так же быстро, как появился. Кажется, что он просто приснился мне.
Когда я нахожу в себе силы встать, в девичьей только я и Ветер. Она задумчиво смотрит в зеркало, а потом просит накрасить ей губы. Мне не сложно (и, не скрою, интересен результат), так что я соглашаюсь.
Ветер идет красная помада, хоть и смотрится непривычно.
Дверь без стука открывается, я уже готовлюсь произнести гневную отповедь, но слова застревают в горле.
Очередное нечто в страшной красной маске протягивает мне бокал с чем-то зеленым. Я почти забираю его, но гость отдергивает руку и выливает все на себя. Я потихоньку отодвигаюсь, а он наполняет еще один бокал и теперь уже дает мне взять его.
Потом уходит, не дожидаясь, пока я выпью.
Ветер просит меня не пить, но мне любопытно. Я принюхиваюсь – пахнет тархуном и больше ничем, поэтому я пью. Мы немного ждем, но ничего не происходит. Может, это и правда был просто лимонад?
Потом я обнаруживаю это нечто на кухне готовящим нам завтрак. Безысходно надеюсь, что он будет лучше, чем ночная стряпня сестры Агаты, но моим надеждам не суждено оправдаться. Вздыхая, делаю себе овсянку.
Спрашивает, умею ли я хранить секреты. Умею – да. Храню в тайне все, что мне доверяют – нет. Но этот секрет я готова сохранить.
Просит меня достать один предмет.
Я соглашаюсь.
А этот предмет уж лучше действительно будет там, чем где-то еще. У кого-то еще.
Как-то спонтанно в девичьей собирается целая толпа. Все, что происходило ночью, начинает казаться очень далеким, и мне так спокойно и хорошо, что я чувствую себя давешней кошкой, которая сейчас снова сидит у меня на руках и мурлыкает на всю комнату.
- Это кототерапия!
- Тогда почему Кошатнице она не помогает? У нее же целых три кошки!
- …а ты представь, какой она была бы БЕЗ них.
Дорогуша и Рыжая играют в карты. У них остается по одной, и когда Рыжая гордо демонстрирует червового туза, я не выдерживаю и начинаю хохотать.
Это все потому что она дипломированный специалист, точно вам говорю!
Посреди Кофейника сидящая на коленях фигура в летящей серой ткани. Перед ней бокал с чем-то розовато-красным.
- Из бокала должен выпить хотя бы один.
Пальцы на хрупком стекле сжимаются крепче.
- Тогда пей.
Когда я проснусь, то обнаружу, что сжимаю в кулаке квадратное голубое стеклышко – то самое, которое мне дали во сне.
эта девочка свободнее и прекраснее меня в сотню раз, и я люблю ее безмерно.
Download Stromae Formidable for free from pleer.com
Download Deus Ex Machina for free from pleer.com
"Дом. Может, пора взрослеть?", сыгровка 29-30 октября. Суккуб, девочки.
до Выпуска полгода.
читать дальше?
Я просыпаюсь в холодном поту
Я просыпаюсь в кошмарном бреду
Как будто дом наш залило водой
и что в живых остались только мы с тобой.
Я просыпаюсь в кошмарном бреду
Как будто дом наш залило водой
Хороший вечер сегодня. Много огней вокруг, и снег тихонько падает с неба, и Кролик делает вкусные коктейли, и можно посидеть на коленях у Рыжего, поцеловать Дорогушу, похихикать с Ехидной, и много чего еще можно успеть. До отбоя полным-полно времени.
У Рыжего на правой коленке написано «место для дев», а меня усаживают на левую, чистую. Хихикаю, и, чтобы все было правильно, потом беру у Зелени маркер и пишу на правой: «место для Суккуб». Рыжий смеется, целует меня и говорит, что я особенная. Чувствую себя легко и уютно.
По Дому проносится слух, что приехали какие-то Пауки для специального осмотра. Очень быстро очередь доходит и до меня.
Вместе со мной заводят Рыжую. Пауков двое – светленькие, похожие друг на друга, в очках. Один спокойный и чуточку высокомерный, со странным акцентом, другой – стеснительный и тихий. Все время поправляет очки, как будто не привык их носить.
Я привыкла к осмотрам, но в учительской еще Ральф и Ворон, и их присутствие нервирует. Маскирую волнение максимально вызывающей позой. Директор уходит, хлопнув дверью.
Они задают Рыжей добрый десяток вопросов, просят снять рубашку, берут кровь, долго осматривают. Потом отпускают.
С затаенным интересом жду, что меня сейчас тоже попросят снять рубашку (а для этого придется помогать мне расшнуровывать корсет), но Пауки выглядят удивительно незаинтересованными по сравнению с осмотром Рыжей. Слушают пульс, просят не волноваться, что-то говорят про мои кости, спрашивают про национальность, почему я ношу корсет (почти не вру: по медицинским показаниям мне действительно положен корсет, но это не он, а его более изящная модификация) и почти сразу говорят, что я могу идти. Вылетаю за дверь настолько быстро, насколько могу.
Волк дерется с Рыжим палкой колбасы, Рыжий изображает, что смертельно ранен, Зелень вступается за вожака и тоже оказывается повержен, они вопят, что их спасет только поцелуй прекрасной дамы, а мне только-только вручили бутерброд. Никогда не целуйтесь, если что-то жуете. Серьезно. Никогда.
Поэтому Рыжий с Зеленью остаются картинно помирать, пока в коридор не приносит директора, который холодно интересуется, почему воспитанники валяются на грязном полу. Возмущенно пытаюсь отстоять наше право лежать, где хотим, но получаю отповедь и сцеживаю усмешки в бокал с коктейлем.
Вор-рон, каррр, каррр, каррр. Дурная птица.
Когда я выскакиваю покурить, Табаки смотрит на меня во все глаза. Мне смешно, и я целую его в щеку.
Потом в меня прилетает снежком – крысы радуются первому снегу. Кидаю парочку в ответ, а потом спешно ретируюсь – холодно.
В Кофейнике становится слишком шумно, и я убегаю в девичью. Там темно и тихо, можно закрыть глаза и слушать, как Крыса шуршит в своем углу, а Ветер тихонько позвякивает и поет. Я тоже вспоминаю один куплет – почему-то он кажется подходящим под сегодняшнюю ночь.
Немножко обсуждаем сегодняшний осмотр. Сокрушаюсь, что не успела пообщаться с молоденьким практикантом, а он так забавно смущался на осмотре!
Внезапно по Дому прокатывается гулкий удар гонга. У меня тяжелеют веки, я пытаюсь бороться со сном, но не могу. В странном оцепенении проходит несколько минут (или часов?), а потом гонг звучит еще раз, и ко мне возвращается ясность сознания. С удивлением обнаруживаю, что девичья полна народу, тут и девы, и парни, Аспид начинает на кого-то орать, и комната стремительно пустеет. Я блаженно вытягиваюсь поперек кровати, мы болтаем о какой-то чепухе, а потом я чувствую какой-то странный дурманящий запах и прикосновение чужих губ к моим. Провожу рукой по губам, подношу ее ближе к глазам и вижу кровь. В ужасе вскакиваю, закрываю лицо волосами, кричу Ветер, чтобы она отвернулась и бросаюсь к зеркалу. В темноте видны только испуганные глаза и яркие окровавленные губы. Яростно стираю кровь ладонью – вроде бы не моя.
Спускаюсь вниз, чтобы умыться, но в Кофейнике взбудораженная толпа, и я задерживаюсь там.
Повсюду почему-то расставлены тазы с водой, даже на барной стойке стоит один. Кролик пытается его убрать, но потом таз снова оказывается там, где был, и он перестает пытаться.
Кто-то говорит, что у нас протекает крыша, кто-то - что не могут найти директора, и это он свинтил все вентили с труб и уехал в Наружность их продавать (потому что тоже собирается строить себе дачу).
Потом я снова чувствую тот же запах, что и в девичьей. Меня уводит куда-то в сторону, и я падаю на колени к Дорогуше. У него шалый взгляд поверх очков, я пытаюсь что-то сказать, но запах усиливается, и я окончательно перестаю соображать. Вселенная с мягким щелчком порвавшейся нити схлопывается, и я целую его, пачкая кровью.
Реальность размывается, идет кругами и волнами, я стою посреди Кофейника, чуть покачиваясь, и рассказываю Кролику, что это очень похоже на ласковое море, которое держит меня в своих объятиях.
Меня снова настойчиво касаются невесомые чужие губы, в глазах темнеет, и я почти падаю на пол, но меня ловит Ральф, придерживая за шею. Светит в лицо, рывком ставит на ноги, ведет к раковине. Холодная вода немного прочищает мозги, я остервенело отмываюсь, ловлю в отражении бешеный взгляд Зелени, который тоже стирает с щеки кровь. Ральф подсвечивает нам фонариком, я мимоходом смотрю на него – и вижу кровь. Испуганно и осторожно тянусь ее стереть, но так и не решаюсь прикоснуться. Тихонько говорю, что ему тоже не помешает умыться.
Не успеваю я выйти из умывальной, как чувствую прикосновение к щеке. Так устала, что просто завешиваю часть лица волосами – так никто не заметит.
После второго удара гонга в Кофейнике невесть откуда появляются двое. Смеются, поют песни, едят расставленные на полу на газете консервы. Похожи на походников или хиппи, и абсолютно точно чужие.
Пытаемся расспросить, кто они, и откуда взялись, но большинство вопросов остается без ответа. Говорят, что их зовут Бобер и Дятел, и они заглянули на огонек, потому что там, откуда они, стало темно. Приходит Ральф, они с Кроликом пытаются увести пришельцев в учительскую (для форменного допроса, Ральф это умеет), но руки проходят насквозь. У Ральфа такой озадаченный взгляд, что мне становится жаль его.
Потом оказывается, что директор гостей не видит, как и они его. Никто не знает, почему, но я это запоминаю. На всякий случай.
Дракон враждебно настроен, все пытается выяснить хоть что-то, и мне становится стыдно почему-то. Они теплые и живые, у них очень соленая вобла, а Бобра приятно держать за руку. Кролик не хочет, чтобы я общалась с ними, но я хочу. Даю ему вторую руку, чтобы он успокоился – я здесь и никуда уходить не собираюсь. Мне просто интересно. Ночь давно перестала быть томной.
- Очень долго было темно, и мы шли по кромешной тьме, а потом вдруг увидели свет. Мы пошли на него, и оказались в месте, которое ощущается, как дом. У вас хорошо.
- Тогда оставайтесь?
Я сижу на коленях у Бобра, мы поем песни битлов.
- Как тебя зовут?
- Суккуб.
- Слушай, вот мы за свободную любовь. А как у тебя со свободной любовью?
Смеюсь.
- Мальчики, вы по адресу!
Я пытаюсь выскочить во двор, в чем была, не надевая куртку, но прямо у крыльца натыкаюсь на Ральфа, который не терпящим возражений тоном отправляет меня обратно. Злюсь, но понимаю, что пройти мимо него без куртки не смогу. Набрасываю ее на плечи, демонстративно помахиваю рукавами и иду к Волку со Сфинксом, которые что-то держат на руках.
Это кошка, ее поймал Сфинкс (как умудрился только!). У кошки смешная морда и большие круглые глаза. Она пушистая и мягкая-мягкая, в густой шерсти хорошо греть руки. Волк называет ее своей пушистой подружкой, Сфинкс жалеет, что не может почувствовать, какая она на ощупь. Потом утыкается в нее лицом.
У крыльца Ральф отчитывает Зелень и Табаки, отвешивая им подзатыльники. Пока он не видит, накрываем кошку моим шарфом и контрабандой проносим в Дом.
В Четверке тепло. Торжественно сгружаем кошку на кровать, сначала она дичится, но потом успокаивается и начинает громко и уютно мурчать. У нее нежные лапки и очень острые когти, но я терплю. Кошки так любят, значит, все хорошо.
Македонский приносит нам бутерброды, рядом Рыжая, мне так хорошо – но потом открывается дверь, и входят двое.
Смотрю исподлобья. Выходцы с того света – неприятные гости. С вызовом говорю, что не узнаю их. Чувствую, что никто рядом не рад их появлению.
Не уходят, отвечают уклончиво, смеются. Злюсь. Волк поддевает подвеску в виде черепа, говорит, что он выглядит иначе. Говорит, что они не похожи на тех Черепа и Ведьму, которых мы знали.
Входит Ральф. Спешно усаживаюсь перед кроватью, закрывая спиной кошку, но ему не до того – его внимание приковано к старшим. Первый же вопрос, который он им задает, приводит нас в состояние молчаливого оцепенения.
Он спрашивает, кто убил Лося. Я грустно радуюсь, что Слепого здесь нет (а кстати, где Слепой? Его нет всю ночь. Его и многих других).
Дальнейший разговор приводит меня в ужас. Ральф как будто не понимает, что говорит. Кому и перед кем он это говорит. По лицу Сфинкса похоже, что он еле сдерживается, чтобы не ударить Ральфа, и в какой-то момент я осознаю, что очень его понимаю.
Но когда Череп торжествующе спрашивает, видим ли мы, чего стоит наше доверие Ральфу, я окончательно прихожу в бешенство. Между ним и этими двумя вопрос о выборе даже не стоит, и мы защищаем его наперебой.
Потом, когда Ральф вернется и спросит нас, что мы думаем о происходящем, я не выдержу и честно назову его дураком (а Сфинкс уверяет, что я использовала слово потяжелее).
Ральф стерпит все наши укоры. Стерпит и извинится.
Внезапно дверь захлопывается, а комната погружается во тьму. Кто-то в страшной маске с горящим красным глазом светит в лицо мигающим фонарем. Дергает за волосы, опрокидывает на спину. Молча терплю, склоняясь над кошкой, мурчащей у меня на коленях.
Потом нечто – кем бы оно ни было – уходит.
Стук в дверь.
- Да, открыто!
Никто не заходит. Через некоторое время стук повторяется.
- Кто там?
Молчание. Стук.
- Да-да?
Стук. Тишина.
Нервно говорю, что я готова никогда не выходить из этой комнаты, потому что нечто, способное стучать, но не способное войти, пока перед ним не откроют дверь – страшное до дрожи.
Потом в дверь поскребутся. Снова постучат. Снова не зайдут, когда ему ответят.
Через некоторое время мы все-таки решаемся распахнуть дверь. Коридор пуст.
- Из всех ночных гостей Бобер с Дятлом нравятся мне больше всех.
- Мне тоже. Я даже буду рад, если они останутся.
Дверь со стуком захлопывается. Лязгает задвижка. Свет снова гаснет. Я чувствую (и вижу?), что кроме нас здесь есть кто-то чужой.
Волк дергает дверь. Она не поддается. На крики о помощи никто не отзывается.
Я слышу плеск воды. Вспоминаю, что посередине комнаты стоит тазик, и мысленно сжимаюсь от предчувствий.
Кошка на моих коленях перестает мурлыкать.
В комнату зашвыривают еще одного человека. Потом еще одного. Я узнаю Бобра и тянусь взять его за руку. Прошу его не бояться.
В темноте не видно ничего, и чужие крики с другого конца комнаты кажутся совсем жуткими. Кто-то начинает рыдать. Всхлипываю.
Рядом со мной Кролика окатывают водой. Потом меня. Кошка срывается куда-то в сторону тумбочки, я падаю на колени и шарю руками по полу, боясь, что ее не заметят и зашибут.
Пальцы касаются теплой шерсти. Кошка забилась за тумбочку и сидит там, сжавшись в комочек. Глажу ее, не решаясь отойти.
Еле различимая в темноте фигура протягивает мне сжатые кулаки. Говорит, чтобы я выбрала.
Наугад тыкаю в левую руку и получаю какой-то предмет. Он квадратный, тяжеленький и гладкий на ощупь.
Свет, наконец, загорается, а дверь – открывается. С кошкой на руках я перебираюсь обратно на кровать. Рядом рыдает Стервятник, я осторожно глажу его по плечу, пытаюсь говорить, что все закончилось, называю имена тех, кто сейчас рядом с ним, говорю, что с его птенцами все в порядке – Дракон и Дорогуша уже пришли – но Стервятник не слушает. Вцепляется в Аспид, как в спасательный круг, и отталкивает своих Птиц.
Я замираю и медленно отвожу руку. Тот Птичий Папа, которого я знала, никогда не поступил бы так. Никогда.
В Кофейнике снова странные люди, женщина в красном платье садится к Дорогуше на колени, Паук в окровавленной медицинской маске разваливается на стуле. На вопросы не отвечают или отвечают туманно. Директор их не видит, поэтому когда Дракон при нем спрашивает Ральфа, кто эти люди, я мысленно хватаюсь за голову.
Неужели он не понимает, что Ральф не скажет ему правду при директоре?
- И ради всего святого, не пейте чертовы таблетки сегодня ночью!
Сестра Агата готовит… что-то. Пихает тарелку мне в руки, я принюхиваюсь, и меня чуть не выворачивает от запаха. Сфинкс и Русалка выводят меня на улицу, и я на подкашивающихся ногах целеустремленно иду есть снег. Кормлю им с рук Русалку и Сфинкса, у нас прорывается какой-то истеричный смех, и когда на улицу кто-то выглядывает, то просто минуту молча смотрит на это и убирается обратно.
Когда я спускаюсь вниз после очередного гонга, то обнаруживаю у дверей Кофейника внушительную толпу. Подныриваю под чей-то локоть, пробираясь ближе, и слышу что-то про труп, нож и кровь. Осторожно выбираюсь обратно к лестнице от греха подальше, говорю Ветер, чтобы она пока не ходила вниз.
Рыжий сидит на полу, прислонившись к стене, и то ли рыдает, то ли ржет. Просит позвать Крысу, кто-то убегает за ней в девичью.
Это Помпей? Слепой с окровавленным ножом в руках? Что, черт возьми, происходит сегодня ночью?
Помпей нарезает круги по двору в поисках своей последней летучей мыши. Кто-то предлагает ему выбрать деву вместо мыши, я демонстративно постукиваю ногтем по кожаным вставкам на корсете. Помпей приобнимает меня за талию, и я вздрагиваю.
У него ледяные руки. Холоднее, чем снег.
- Суккуб, что ты думаешь по поводу всего этого?
- Если честно, я уже устала реагировать и просто наблюдаю.
- Ты теперь почти как Слепой!
В Кофейнике весь вечер звучит очень странная музыка. Я устраиваюсь в уголке дивана и тщетно пытаюсь держать глаза открытыми, а потом зацепляюсь взглядом за вспышку белого среди темноты и красных полос ткани, свисающей с потолка.
Ветер танцует, подняв руки и покачиваясь в такт музыке.
К ней присоединяется Крыса.
Русалка.
Их танец завораживает меня до состояния транса, я не могу отвести глаз, и это так невероятно красиво.
В девичьей тепло, и можно свернуться в клубочек под боком у Рыжей и слушать отголоски разговоров, доносящиеся из-за стен, а потом очень незаметно уснуть.
И проснуться от того, что мою руку связывают красной лентой с чужой. Лента впивается в запястья, мне больно, но нет сил даже вскрикнуть.
Рядом внезапно возникает Ральф, дергано срывает ленту с наших рук, отбрасывает ее в сторону и исчезает так же быстро, как появился. Кажется, что он просто приснился мне.
Когда я нахожу в себе силы встать, в девичьей только я и Ветер. Она задумчиво смотрит в зеркало, а потом просит накрасить ей губы. Мне не сложно (и, не скрою, интересен результат), так что я соглашаюсь.
Ветер идет красная помада, хоть и смотрится непривычно.
Дверь без стука открывается, я уже готовлюсь произнести гневную отповедь, но слова застревают в горле.
Очередное нечто в страшной красной маске протягивает мне бокал с чем-то зеленым. Я почти забираю его, но гость отдергивает руку и выливает все на себя. Я потихоньку отодвигаюсь, а он наполняет еще один бокал и теперь уже дает мне взять его.
Потом уходит, не дожидаясь, пока я выпью.
Ветер просит меня не пить, но мне любопытно. Я принюхиваюсь – пахнет тархуном и больше ничем, поэтому я пью. Мы немного ждем, но ничего не происходит. Может, это и правда был просто лимонад?
Потом я обнаруживаю это нечто на кухне готовящим нам завтрак. Безысходно надеюсь, что он будет лучше, чем ночная стряпня сестры Агаты, но моим надеждам не суждено оправдаться. Вздыхая, делаю себе овсянку.
Спрашивает, умею ли я хранить секреты. Умею – да. Храню в тайне все, что мне доверяют – нет. Но этот секрет я готова сохранить.
Просит меня достать один предмет.
Я соглашаюсь.
А этот предмет уж лучше действительно будет там, чем где-то еще. У кого-то еще.
Как-то спонтанно в девичьей собирается целая толпа. Все, что происходило ночью, начинает казаться очень далеким, и мне так спокойно и хорошо, что я чувствую себя давешней кошкой, которая сейчас снова сидит у меня на руках и мурлыкает на всю комнату.
- Это кототерапия!
- Тогда почему Кошатнице она не помогает? У нее же целых три кошки!
- …а ты представь, какой она была бы БЕЗ них.
Дорогуша и Рыжая играют в карты. У них остается по одной, и когда Рыжая гордо демонстрирует червового туза, я не выдерживаю и начинаю хохотать.
Это все потому что она дипломированный специалист, точно вам говорю!
Посреди Кофейника сидящая на коленях фигура в летящей серой ткани. Перед ней бокал с чем-то розовато-красным.
- Из бокала должен выпить хотя бы один.
Пальцы на хрупком стекле сжимаются крепче.
- Тогда пей.
Когда я проснусь, то обнаружу, что сжимаю в кулаке квадратное голубое стеклышко – то самое, которое мне дали во сне.
@темы: отчет, эти ваши ролевые игры, Дом, в котором, вы не хотели это знать, текстики etc